Борис Давыдов - Ступени

– А кто твои родители, – начиная мыть руки, спросил Иван, – кем работают?

– Мама учительницей в средней школе, а папа… А папа, – повторила она, – заместитель директора автобазы Пётр Модестович.

У Молодцова челюсь отвалилась.

– Да ты что-о!

– Напугался? И про поцелуи, небось, забыл? – Она заулыбалась. – А про поцелуи на работе я так сказала, ради шутки. Мне просто хотелось, чтобы ты развеялся от своей службы, госпиталя, гражданским воздухом подышал…

На кухне они опять шутили, смеялись. И Лия с каждой минутой всё больше и больше очаровывала Ивана. А обратив внимание, как легко она двигалась по кухне, он не удержался, сказал:

– У тебя отличная фигурка. И походка, как у балерины. Ты красивая. А чёрная коса… длинная, толстая. Я думал, у тебя короткая стрижка, а ты, оказывается, косу под беретом прятала.

На столе между тем появились тарелки с хлебом, колбасой и сыром.

– Любишь ты, как я заметила, делать комплименты, молодец. А коса – это моя гордость. А походка от занятий балетом в детстве – это ты верно подметил – не меньше четырёх лет занималась. Это меня мама заставляла, чтобы, говорит, осанка была. Сначала, конечно, мне не нравились все эти занятия, но со временем поняла, что мама добра мне хочет. Ты борщ со сметаной любишь или с майонезом?

– Если можно, то со сметаной.

– Я тоже со сметаной люблю.

После обеда Лия стала водить Ивана по квартире. Он заглянул во все три комнаты, похваливая импортную мебель. Затем спросил:

– У вас на троих такая большая квартира?

– Нам на четверых её давали; у меня ещё старший брат есть. Но сейчас он в Комсомольске-на-Амуре, после школы уехал туда. Там поступил в институт, на факультет, связанный с самолётостроением. И меня звал к себе, да я не поехала, у нас климат мягче – чувствуется дыхание Тихого океана, и нет таких морозов, как в Комсомольске. Между прочим, я слышала, что солдат там кормят намного хуже, чем здесь.

– Я тоже об этом слышал, – подтвердил Иван. – А Комсомольск-на-Амуре я видел, вскользь, правда – это, когда мы через Амур переправлялись. Интересное зрелище: весь состав въехал на паром, в два этажа. И Амур… я не думал, что он такой широкий.

Лия неожиданно засмеялась.

– Ты чего, я что-то не так сказал? – Иван смотрел на неё удивлёнными глазами.

– Да нет, я просто вспомнила, как расхваливала тебя отцу.

– За что?

– Сказала, что ты мне понравился.

– А отец что?

– Сказал, что ты трудолюбивый. А это, говорит, в мужчине – одно из главных качеств. Мой отец тоже трудолюбивый плюс с высшим образованием, а директором автобазы не ставят.

– Почему?

– Потому, что не член партии. Или раскопали, что у него дворянские корни в Польше. А местные… один директор автобазы имел только техникум, второго год назад тоже поставили со средне-техническим образованием. Почему их ставят, умные, что ли? Нет. Сначала оба были простыми водилами, потом техникум закончили, их в партию приняли. А в партию только рабочим вступить легко, а инженеру, например, проблематично, потому что сначала кучу рабочих надо принять, потом мастеров и прочих. И уж в последнюю очередь принимают ИТР и начальников, таких, как мой отец. Вот так, Ваня.

Поговорив ещё немного, Лия вдруг задала неожиданный и в то же время не очень приятный для Ивана вопрос:

– А ты с каким заболеванием лежишь в госпитале?

Он на мгновение смутился. «Честно сказать? Пожалуй, скажу, она не выдаст. А если соврать, подумает, что я действительно больной».

– Лия, я открываю тайну только тебе. Ты никому не скажешь?

– О чём ты говоришь?

– Но если ты меня выдашь, – продолжил Иван, – меня сразу посадят. В дисбат. Ты понимаешь, что это такое?

– Конечно, понимаю. Я что, по-твоему, на дуру похожа?

– Я так не думаю, – ответил Иван. И открыл девушке свою тайну. После которой она сначала радостно-удивлёнными глазами разглядывала его, а потом захохотала, роняя голову то на колени, то поднимая её, одновременно смахивая со щёк катившиеся слёзы. Кое-как успокоившись, воскликнула:

– Ну и молодчина! И поскольку ты сказал, что тебя больше не хотят отпускать на автобазу, я так и быть, поучу тебя целоваться. За твою смелость. Хочешь? Да чего я спрашиваю, иди сюда.

Он сел рядом с девушкой, сердце его учащённо забилось. «Наконец-то! Сколько времени я уже не целовался? Целую вечность». Других мыслей, кроме поцелуев у него не было.

После шквала поцелуев, от чего у обоих горели губы, решили сделать перерыв.

– А ты тоже хорошо целуешься, – сделала вывод Лия. Помолчав и состроив серьёзное лицо, насколько это было возможно после поцелуев, она продолжила: – Ваня, а насчёт твоей мнимой болезни я тебе так скажу: то, что ты химичишь, никому больше не говори, особенно мужчинам. Да и женщинам не следует говорить, это я железная – школа отца. А он с детства меня учил: секрет, данный тебе, никогда и никому не раскрывай. Стоит, говорит, только один раз смалодушничать, и всё: стержень в человеке треснул, такой человек останется слабовольным на всю жизнь.

– Наверное, твой отец прав. Стержень в себе надо лелеять, беречь как зеницу ока, а то потом всю жизнь спотыкаться будешь.

– Мой отец многому меня научил, например, как себя вести в разных экстремальных ситуациях. Сам он когда-то боксом занимался, а бокс, говорит, учит думать. Иначе по башке будешь много получать.

– Умница твой отец. Я, кстати, девять лет боксом занимался, и кое-чего в этом виде спорта достиг: был вторым на чемпионате Советского Союза – это моё самое значимое достижение. Мастера спорта, правда, не успел получить, зажали…

– Ванюша-а, – сияющими глазами посмотрела на него Лия. – Чего ж ты раньше молчал, давай я тебя с отцом познакомлю?

Иван улыбнулся:

– Я с ним знаком.

– Да нет, в домашней обстановке с ним познакомишься. А с начальством в госпитале отец договорится.

– Лий, – засмущался вдруг Иван, – мне неудобно. Если бы я… Ну, в общем, мне стыдно перед ним будет. Понимаешь?

Восторженные нотки в голосе Лии потускнели.

– Понимаю.

Глядя на очаровательную девушку с погрустневшими глазами, Ивану захотелось чем-то развеселить её. Но ничего шутливого в голову не приходило.

– Лия, – вдруг весело воскликнул он, – а целоваться!..

Иван покинул гостеприимную квартиру в два часа дня. Как ему не хотелось уходить, но не хотелось и злоупотреблять доверием девушки, тем более она ещё раньше сказала, что около половины третьего возвращается с работы её мать. Лия, правда, предлагала познакомиться с матерью, но Иван отказался, сославшись на то, что пора в госпиталь. Он уже взялся за ручку входной двери, как Лия спросила:

– А почему ты не в спортивной роте служишь? Мой папа в спортивной роте служил, хотя у него первый разряд по боксу был. А ты почти мастер спорта.