Евгений Карпенко - Линии дней

– Если не поедешь, – неожиданно резко оборвала меня она, – мы поедем сами, автобусом. Я получила отпускные, так что деньги у меня есть.

– Завтра спрошу у шефа, как он на это посмотрит.

– Мне неважно, как и куда смотрит твой шеф, но если завтра ответа не дашь, возьму билеты на автобус, – жёстко закончила разговор Елена. Это был вовсе не её тон.

Невзирая, что отдохнули мы в Анапе хорошо, дети были довольны, сближения у нас с Еленой не произошло. На фотографиях она льнула ко мне, клонила на моё плечо голову, улыбалась, но улыбки и все эти позы были неестественны для неё, если не сказать – фальшивы.

По совету Елены я таки написал исковое заявление в прокуратуру по поводу невыплаченной мне зарплаты за последние два месяца работы в московском филиале треста. Отсылать заявление, конечно, не стал, отправив его лишь по почте на электронный адрес филиала, с указанием даты, после которой оно будет направленно в прокуратуру официально.

Как выяснилось, такое моё заявление было не первым, и директора в прокуратуре можно было уже видеть гораздо чаще, чем на работе. Однако мой случай видимо показался для него лишним, а выплатить восемьдесят тысяч проще, чем выстаивать в автомобильных пробках Москвы по очередной повестке. И свою зарплату я вскоре получил.

Озеро шефу понравилось. От тропинок и кустарников, где мы первоначально с ним ходили, не осталось и следа, – всё было распрямлено бульдозером, экскаваторами. Сделав замечание подправить лишь одну из сторон, он велел заполнять его водой и запускать рыбу.

Спустя несколько дней, он позвонил мне, осведомился, как прошло заполнение, как чувствует себя в новой воде пущенная рыба, и кроме прочего, велел:

– Завтра мы с гостями едем к вам на рыбалку, посмотрим, что там у вас и как. А ты сейчас распорядись, чтобы с вечера накопали нам червей. Штук пятьдесят, нет, лучше сто.

Делать нечего: узбеки червей копали, я пересчитывал.

Звонок от генерального директора тюменской строительной компании, всколыхнул меня. Раньше Рустам Алексеевич руководил восточным филиалом нашего треста, но с наступлением «смутных» дней оттуда ушёл и создал свою компанию. И теперь, взяв подряд на строительство нескольких высотных домов, он предлагал мне вести производство работ, хорошую зарплату, отдельную квартиру, деньги на командировочные расходы.

За ужином я рассказал об этом Елене.

– Копать червей для «шефа» приличному мужчине и впрямь должно быть стыдно. Равно как и работать за такую низкую зарплату. А относительно Тюмени думай сам, тут я тебе ничего сказать не могу.

Увидев на столе моё заявление, шеф негодовал

– Знаешь, я сейчас чувствую себя будто облитым грязью! Что, обманул тебя в чем-то, зарплату недодал? Сколько обещал, столько ты и получал! Если не хватает, скажи, добавлю.

– Нет, уезжаю в Тюмень.

– Тридцать пять. Поверь, здесь это больше чем в Тюмени триста пятьдесят.

– Спасибо, но я уже решил.

Наша старшая дочь Анюта учится на третьем курсе Ростовского университета. С началом лета у неё начиналась учебная сессия. Из полученных денег моей московской зарплаты мы смогли закрыть самые «кричащие» задолженности, оставшиеся передали дочери. Платеж за текущий семестр её обучения была возможность отложить на пару месяцев.

У младшей Яночки начались каникулы, и вместе с Анютой мы решили отправить её к бабушке. Моя мама также живет в ростовской области.

Ранним утром мы с Еленой отвезли их на вокзал. У Анюты характер эмоционально сдержанный, скрытный. Неловко улыбаясь, она теплыми словами напутствовала меня в сибирскую командировку, маме пожелание скорейшего завершения затянувшейся госревизии. Яночка плакала. Ей очень не хотелось с нами расставаться.

В дороге, а затем у бабушки, волнение Яны усилилось настолько, что толком не могла говорить, у неё пропал аппетит, а ночью и вовсе не смогла заснуть. Это сильно встревожило нас, и Елена тотчас решила на один день съездить к свекрови и привезти Яну обратно. Утром следующего дня я провожал Елену на тот же поезд, а поздним вечером третьего дня встретил их. Елена с дороги была сердита, Яна молчалива.

– Как твои дела? – после приветствия спросил я дочь.

– Нормально, – не глядя мне в глаза, ответила она, и я понял, что волнение её просто затаилось.

Наутро позвонив гендиректору в Тюмень, я попросил взять мне билет на ближайший прямой авиарейс, и вскоре из отдела внешних связей компании на мою электронную почту пришли письмо и билет.

Распечатав билет авиакомпании, я вечером показал его Елене.

– А… Ага… – не поднимая головы, пробормотала Елена, не отвлекаясь от дела: что-то искала в кухонном шкафу.

– Что, не хочешь даже бумагу взять, посмотреть, когда вылет? – язвительно спросил я жену.

– Руки в рыбе, видел же, селёдку к ужину чистила, – резко отвечала Елена. – Что, опять не так? Опять жена плохая?

Я и впрямь не заметил, что к ужину будет селёдка.

Все дни перед отъездом отношения с Еленой оставались натянутыми. Ни о какой домашней вечеринке не могло быть речи, и в день перед вылетом я отдыхал со старыми друзьями в кафе. Вернувшись поздно и значительно выпившим, я застал мерно раскачивающуюся в кресле-качалке Елену (непроницаемое, слишком бледное лицо) и грустные глазки Яны. Она всё больше переживала о наших отношениях с женой, предстоящей разлуке.

Сказав Елене какую-то гадость, теперь и не помню, какую именно (вот она, избирательность памяти!), я самостоятельно кое-как уложил вещи в дорожную сумку и отправился спать.

Утром – то же непроницаемое лицо Елены. Просто пожав на прощание руку, она впервые обратилась ко мне на «вы»:

– Благополучного вам перелёта, удачи в работе.

Обняв меня, Яна улыбалась, глаза её были красные от проступивших слезинок…

Умолкнув, Лев долго смотрел на волнующиеся гребни волн, потом поднялся:

– Ты извини меня, но я, пожалуй, пойду. Узнаю, как чувствует себя в отеле Елена, заодно пообедаем с ней. Сейчас как раз время.

– Не беспокойся, я тоже после обеда съезжу в город по своим делам.

– Ты когда уезжаешь? – спросил он, складывая в пакет полотенце, термос, чашки.

– Послезавтра.

– Мне очень хотелось бы обо всём тебе досказать, – выразительно посмотрел мне в глаза Лев, и я понял, что о главном он говорить ещё и не начинал.

Оглянувшись, я видел, как он в приморском киоске присматривал для Елены цветастую шаль, выбирал какую-то брошь.

8

Ночью спалось плохо и на пляж я пришел раньше обычного. И каково же было моё удивление, когда на шезлонге Льва уже лежали аккуратно сложенные его вещи, а вдали, среди вздымающихся волн мелькала его голова.

– Сегодня пришел сюда с рассветом, – кое-как выбравшись из воды, приветствовал меня Лев.