Евгений Карпенко - Линии дней

Эта семья в селе не совсем родная, Али – даргинец. Некогда покорённый красотой кабардинки Асият, женился на ней и переехал сюда. И с тех пор, вот уже почти тридцать лет у местных сохраняется к ним настороженность. Возможно по причине отчасти схожей судьбы, с этой семьёй у нас образовывалось нечто добрососедское. Когда приезжали, обычно сидевший на лавочке немолодой Али приветливо вскидывал костыль, когда уезжали – тоже.

Было заметно, что свободного времени у немолодых мужчин Этоко много: частенько захаживали к нам, неторопливо рассказывали отцу что-нибудь не совсем внятное, участливо кивали, а чаще просто стояли молча, с многозначительным видом наблюдая за работой.

Май и начало июня мы строили летнюю веранду, готовили площадку под фундамент дома. Помню отца, в вечерних сумерках от усталости едва волочившего ноги к нашему мотоциклу; раз за разом вжимающего рычаг завода рывком ноги столь слабым, что тот долго не заводился. Помню стекающие с капюшона на лоб и куда-то за ворот отвратительные ручьи весеннего ливня, размытую потоками огромную кучу приготовленного раствора, раздражающую необходимость сегодня же перекидать его лопатой в фундамент, ибо назавтра цемент застынет.

Когда поставили забор, в отношениях с местными образовалось относительное затишье. Инстинктивно чувствуя причину нашего отчуждения, молодые презрительно сплёвывали и шли себе дальше. Детвора же более откровенна:

«Зачем забор сделали? Как приходить теперь?» – возмущался маленький Аслан, почём зря. Для них с Адамом он не стал серьёзной помехой, – уже вскоре оба запросто его перелазили, продолжали играть с младшими братьями. Это были славные ребята; делового толку от них, конечно, не было, но их весёлый, жизнерадостный дух бодрил и нас.

В июне мы переехали. К строительным делам добавилась уйма домашних хлопот, – приготовление пищи, стирка, забота о младших. Из-за перебоев с заправкой газового баллона, готовить, греть воду для стирки матери приходилось порой прямо на костре. И хотя отец проявлял внимание к её делам, – требовал, чтобы Ваня и Алёша следили за костром, вовремя подкладывали веток, – она неизменно была к нему холодна.

«…Этот идиотской чадящий костёр, эта жизнь цыганская,… Для чего? Неужели ты и вправду веришь, что сможем долго здесь жить? Оглянись вокруг!» – говорила мать, и, не имея за собой убедительных аргументов, отец сникал.

С переездом у неё появился поклонник из местных, – живущий пятью дворами дальше по улице странноватый тип Музариф, лет около пятидесяти. Не взирая, на присутствующего здесь же отца, нас с братьями, Музариф в парадном пиджаке и шляпе входил к нам во двор, и с полной достоинства улыбкой говорил матери какой-нибудь комплимент. Не проявляя к нему интереса, мама продолжала заниматься своими делами, – готовила, прибиралась. Представленный сам себе, Музариф подолгу стоял посреди нашего двора, гордо парясь в шляпе под летним солнцем. Как-то пришёл он с букетиком полевых цветов. Подарок, ясное дело, был не принят, обиженный Музариф недовольно мял его в руке, и, уходя, сунул в створ ворот.

Не раз мы с братом предлагали отцу выгнать прочь Музарифа, и помню, как однажды он сказал нам: «У меня в отношениях с вашей мамой проблемы глобальные, в сравнении с ними этот гость сущий пустяк… Разве мешает он вам? Постоит, да сам и уйдёт».

От жизни в Этоко не осталось и одной фотографии. Не знаю, стоит ли об этом жалеть, не стоит, однако несколько бледных картинок того лета в памяти есть-таки: синеватый дым от костра, закопченная кастрюля свежего борща, горы песка, тачка, а посреди двора, словно памятник, вырядившийся в лучшие одежды Музариф с поникшим букетом полевых цветов.

Наш «Опель» также не сохранился в фотографиях. Был он цвета «морской волны», двухдверный, формами отдалённо напоминающий «Москвич» первичных моделей. Как у большинства легковых машин того периода, двери открывались справа налево. Конечно, он много, лет на сорок, отставал от моды того времени, однако ценен был прочностью: металл кузова, ходовая часть, сиденья из толстой кожи, – всё надёжно, долговечно.

Мелких поломок, конечно, достаточно, но серьёзно неисправна была лишь система зажигания. Кое-как наладив её, мы перевезли «Опель» в Этоко. Отогнав вглубь двора, накрыли пологом, отложив более основательный ремонт на другое время.

Проживающему рядом с Музарифом безалаберному на вид Хамиду, было лет под тридцать. Своей семьёй он не обзавёлся и жил у брата Анзора, тракториста в местном совхозе. С сигаретой в зубах сидящим на корточках в компании приятелей его часто можно было видеть у того или иного двора. Проходя мимо нашей стройки, Хамид обычно недовольно сплёвывал, и шел себе дальше. Однако явившийся во дворе транспорт его явно заинтересовал. Зайдя как-то без стука в калитку, он прямиком направился к машине. Скинув полог, придирчиво осмотрел её и оглянулся к отцу:

– Почему не ездишь?

– Аккумулятор сел, зажигание надо подправить… некогда всё, стройка, – отставив лопату, отвечал отец.

– Это ничего, починим, – весело цокнул языком Хамид. – У меня брат, вот такой специалист! Я беру его у тебя!

– Пятьсот рублей отдавай, и забирай! – сказал ему отец.

– Согласен. Это нормальная цена! – на ходу пожав отцу руку, он заспешил к своим делам.

На другой день, когда отец был в городе, Хамид с братом на тракторе подъехали к нашим воротам. В отсутствие отца, мы калитку запирали. Подёргав снаружи ручку и пару раз свистнув, Хамид подобно маленькому Аслану ловко перебрался через забор, и, не обращая на нас внимания, изнутри отворил ворота и свистнул брату:

– Въезжай!

Живо развернувшись во дворе, трактор задом подъехал к «Опелю». Хамид нацепил буксировочный трос, прыгнув за руль, недолго повозился с замком зажигания и скомандовал брату трогаться.

С усилием заурчав, трактор натянул трос, «Опель» вздрогнул и покатился со двора.

– Мы с отцом вашим вчера договорились, – опустив ветровое стекло, на ходу крикнул нам Хамид.

Всё произошло естественно, просто. Не случилось спора, ссоры, тем более скандала.

– Как же так? – вечером недоумевал отец. – Он что, деньги не оставил?

– Да какие деньги, – отвечала мать. – Он ни с кем из нас даже не поздоровался. Во двор вообще через забор перелез.

– Что, и ключи замка зажигания не спрашивал?

– Нет же, говорю тебе. Вон на столе они, там же техпаспорт…

– Как же беспечны мы здесь, как наивны… – с печалью в голосе проговорил отец. – И блокировку руля сами же отключили. Надо было хотя бы двери машины ключом запереть.

С огорчением он рассказал этот случай нашему соседу через переулок Мустафе, с которым тоже образовались добрососедские отношения.