Мара Паулини - Чистосередечное признание, или Птицы не умирают

Одним из основных исполнителей грандиозных партийных прожектов по стиранию различий между городом и деревней стала всё та же самая многочисленная, не очень обременённая производственной деятельностью, армия инженеров, многие из которых были уроженцами тех же деревень. Каждую осень их часто всех, иногда по очереди отдельными бригадами, отправляли на поля выкапывать картошку, морковь, свеклу, убирать капусту. Результаты этой работы определялись погодными условиями, и часто приходилось убирать урожай после продолжительных холодных дождей или даже из-под снега. Но, несмотря на то, что собранное в таких случаях уже не подлежало ни использованию, ни хранению, принципы плановой экономики диктовали собрать всё и отчитаться за выполнение плана.

Часть качественной продукции в авоськах инженеров развозилось по домам, и чем чаще случались поездки в колхозы, тем быстрее «обогащались» инженеры. Судя по тому, что в конце концов на дорогах стали организовываться милицейские пикеты, проверяющие автобусы на обратном пути из колхозов, возможности интеллектуального потенциала городского населения по причинению материального ущерба сельскому хозяйству оказались ощутимыми. Доблестной милиции и здесь нашлась работа по обнаружению, изъятию, задержанию и передачи дел в народный суд, где, слава богу, никого за эти деяния не приговорили ни к лишению свободы, ни к расстрелу.

Капустных дел и аналогичных им по сложности в суде рассматривалось множество, в чем Карина смогла убедиться, периодически освобождаясь от скучных посиделок на заводе для работы в качестве народного заседателя. Участвовал ли сам народ в выборах достойных для этой работы, неизвестно, но она, видимо, по всем параметрам для неё подходила и приступила к обязанностям с волнением и трепетом. Оба заседателя, рассаживаясь по разные стороны от судьи, призваны были играть роль молчаливых согласных с ним во всём кукол. Но если один из них соответствовал этому назначению, Карина, которой как всегда было «больше всех надо», не могла удержаться от того, чтобы постоянно мешать судье, который привык вершить здесь единогласно.

Начитавшись разной беллетристики, в ожидании громких разоблачений она досконально изучала каждое из дел, в рассмотрении которых участвовала, определяя, кто виноват, и что делать, но в своих стремлениях оказалась очень наивной и была разочарована. Карина скоро поняла, что о рассмотрении громких интересных преступлений не стоит и мечтать: их или вообще не случалось в её провинции, или их рассмотрением занимались более квалифицированные кадры.

Заклеймить позором и наказать похитителей бумажной «капусты» в особо крупных размерах так и не посчастливилось, а скорее всего, как это обычно бывает, дела на эту тему до суда вообще не доходили. Рассмотрение случаев воровства реальной капусты с колхозных полей чередовалось с осуждением нищих алкоголиков за воровство продуктов из частных подвальных помещений жилых домов. Занудно и формально судья расспрашивал молодых полуспящих наркоманов, задержанных за найденную разовую дозу в кармане, или нарушителей дорожного движения.

Квартирный вопрос испортил не только москвичей, и самым крупным делом Карины, с аналогами которого ей пришлось сталкиваться по жизни не один раз, оказался один из образцов классического мошенничества. Истец, ещё довольно молодая женщина, прожив с мужем совсем немного и оформив с ним развод, обратилась в суд по поводу раздела дома. Дети ответчика, уже взрослые люди, в качестве свидетелей рассказали, что после смерти матери отец очень быстро женился на даме, которая уже вынесла для продажи всё ценное из дома, в том числе личные вещи их покойной матери. Оставалось разделить дом, о правах на который мачеха уже успела позаботиться. Все симпатии склонялись в сторону вдовца с детьми, и суд решил в их пользу, но вряд ли на этом дело закончилось. Очевидно, что дама, уже не в первый раз обременённая узами брака, работала по отлаженному шаблону, и победа будет за ней, если ни в этот, так в другой раз.

Заканчивались восьмидесятые, а построенный с таким трудом социализм дискредитировал себя всё больше, и изобретение новых его форм только усугубляли ситуацию. Падение производства и рост дефицита товаров продолжились и под новыми лозунгами «Перестройка, хозрасчет, ускорение, гласность», сопровождающими очередной передел мира. Частые шопинги в Москву не окупались, а лишь обеспечивали удорожание скромной «продовольственной корзины», а для максимального эффекта от этих мероприятий Карине нужно было родиться верблюдом. Каждый повод навестить по случаям юбилеев или свадеб подруг-одноклассниц, осевших в столице, был всегда кстати и использовался для обеспечения её семьи основным набором продуктов хотя бы на несколько недель. Но и проживая постоянно в провинциях, народ изобретал всё новые способы выживания, не пренебрегая ничем.

Борьбу с дефицитом возглавила сеть специализированных магазинов, скупающей у частных производителей излишки продовольственной продукции и реализующей их населению. В магазинах такого типа можно было купить многие необходимые товары по определённым ценам, которые постоянно росли, но самым оптимальным вариантом оказалось приобретение мяса лесных животных. Лоси, кабаны, косули паслись на воле в близлежащих лесах и вырастали для дальнейшего поедания сами без необходимости в человеческом уходе и соответственно – материальных затратах, поэтому их мясо оказалось гораздо дешевле мяса окультуренного скота.

Вряд ли этот процесс хоть как-то регулировался, и большим преимуществом обладали многочисленные охотники, которые обеспечив себя и своих родственников, сдавали оставшееся после личного потребления мясо, мгновенно разлетавшееся из магазинов, на реализацию. Массовое браконьерство прекратилось само по себе, когда в лесах из всех животных осталось лишь немногочисленное стадо зайцев, которых уже не хватало на всех желающих поохотиться, и за каждым из которых приходилось теперь изрядно побегать.

Когда люди максимально объели близлежащие леса, а товаров в магазинах становилось всё меньше, возникла необходимость в справедливом распределении того минимума, который оставался в провинциальных населенных пунктах после заполнения полок столичных магазинов, и российская бытовуха превратилась в чернуху. У людей по завершении рабочего дня появились дополнительные хлопоты, и о скуке можно было окончательно забыть. В определенные дни каждого месяца в пунктах ЖКХ выстраивались очереди на получение талонов для приобретения определенного жизненно необходимого набора для того, чтобы остальную часть свободного времени провести в огромных очередях для его покупки. Значительная часть жизни теперь уходила на добывание незначительных порций мясопродуктов, сливочного масла, сахара, мыла и водки.