Борис Богданов - Простые повествовательные предложения

– Нет!!!

– Что не так, Варенька? – Клим испуганно отпрянул.

– Смотрит, – пальчик Вари показывал за спину, глаза её округлились, губы дрожали.

На ворохе смятой одежды сидел и глядел на них Парамошка. Глаза его горели колдовским зелёным светом.

– Это мой друг, милая, друг и помощник…

– Нет! Он так страшно смотрит, – Варя готова была заплакать. Подхватив рубашку, она завернулась в неё, скрывшись, спрятавшись от мыша. И от Клима.

– Но, Варя…, – не мог найти слов парень.

– Нет. Или он – или я.

С минуту Клим переводил глаза с Варвары на зверька и обратно.

– Ты, – наконец сказал он и набросил на Парамошку рубаху.

Утром Парамошка пропал. Клим обыскал всё. Варя, видя его искренние обиду и недоумение, искала мыша вместе с ним, подсказывая укромные уголки. Да разве найдёшь маленькую мышь в доме, если она не захочет показаться? Не захотел. Не показался. Не вернулся.

Аккурат к свадьбе, когда обычные цветы все давно облетели и пожухли, зацвели у мельницы невиданные кусты, выросшие за одну ночь. Ярко полыхали они в наступающей зиме красным и синим, жёлтым и колдовским зеленым. Вопреки снегу и вьюгам. Веселили и согревали сердце. Только дядька Захар, проходя мимо, обычно тяжело вздыхал. Три года цветущие кусты радовали глаз прохожих. Примерно столько, сколько живет в сытой безопасной неволе обычная лесная мышь.

Девушка была худенькая. Веснушки густо обсыпали её лицо и курносый, уточкой нос. Кафе пустовало, столики стояли свободными, но рыжая подошла именно к нему.

– Можно? – спросила она. Эдвин отставил коктейль и кивнул.

– Меня зовут Ванда, – сказала девушка, садясь напротив. На ней были широкие, бесформенные джинсы и заправленная в них клетчатая рубашка. Если бы не чуть более широкие бёдра и кокетливо распахнутый ворот, Эдвин принял бы её за мальчишку лет четырнадцати.

– Паук.

– Что?! – в её зеленых глазах испуг смешался с досадой.

– Паук. Так называют меня знакомые. На самом деле я Эдвин, – сплетя вычурно кисти, он напрягся, хрустнул суставами – и по столу побежал большой паук. Повернулся к Ванде, отсалютовал передними лапами, приветливо мигнул глазками – крупным перстнем.

– О, какая прелесть, – протянула девушка, – модификация?

– Нет, что ты, – ответил Эдвин, расцепив и массируя ладони, – это годы тренировок. Что будешь пить?

Номер в старом отеле на окраине города, возле порта, Эдвин снял пару дней назад. Место было хорошо всем, если бы не портье-зануда. Он долго пыхтел и бубнил под нос, изучая документы Ванды, но сдался.

– Совершеннолетняя, – заявил с досадой, возвращая паспорт. – Проходите.

– Ты всегда носишь его с собой? – Эдвин открыл дверь номера и пропустил девушку вперёд.

– Ага, – отмахнулась Ванда, осматриваясь. – А тут миленько! Миленько, миленько, и со вку-усом, – напевала она в ванной на мотив модного шлягера.

Под шум воды Эдвин сервировал фрукты и приготовил шампанское в серебряном ведёрке.

– Это хорошо, это правильно, – сказала Ванда, выйдя из ванной в махровом халате выше колен, – но это не главное. Приходи скорее, я жду! – она вложила ему в рот дольку ананаса. Потёк едкий сок и девушка слизнула его с подбородка Эдвина. – Не задерживайся!

Когда Эдвин вернулся, она поднялась с кресла и движением плеч сбросила халат. Полуприкрыв глаза, Ванда наблюдала, как, остановившись в шаге, он смотрит на неё. Куда девалась мальчишеская угловатость! Ни капли лишнего или несоразмерного не было в её юном теле. Проведя ладонями по тонким ключицам, Эдвин поймал пальцами задорно торчащие соски маленькой груди. И сразу, будто повинуясь этому движению, груди начали расти и наливаться под пальцами.

– Прикольная модификация, правда? – промурлыкала Ванда.

– Ты чудо, – ответил Эдвин, и, ухватив девушку за плечи, притянул к себе.

Губы её были сладки и пахли фруктами.

– Я выпью тебя досуха, – пообещал он, оторвавшись.

– Сначала я, – опускаясь перед ним на колени, ответила Ванда, и рыжие волосы рассыпались по её спине.

Эдвин выдержал недолго. Подхватив девушку под бёдра, он с рычанием бросил её на упругий водяной матрац, и сам кинулся следом. Они свились странным четвероногим, четвероруким зверем, утоляя нетерпеливую страсть.

Первое соитие было коротким и бурным. Потом Ванда лежала, вытянувшись на скомканной шёлковой простыне и курила. Наркотический дымок завивался спиралью, щекотал ноздри Эдвина и рассеивался где-то под потолком. Присев рядом, Эдвин сплёл из пальцев толстого неуклюжего щенка. Пёсик начал прогулку с пяток, прошёлся, переваливаясь, вверх по длинной ноге, лизнул круглую коленку, залез выше, ткнулся носом в лоно, чихнул и уселся на плоском девичьем животе.

– Щекотно, – сказала Ванда, жмурясь.

– Правда? – щенок исчез, теперь в руках у Эдвина были бокалы с пенящимся шампанским. – Пей, тебе потребуются силы.

Второй раз Эдвин взял её сзади, властно разведя коленями бёдра и крепко держа за круглые ягодицы. Ванда покорно принимала его и едва слышно постанывала от наслаждения. Пик они встретили вместе, Эдвин ускорился и прижался грудью к вздрагивающим лопаткам. Прямо перед глазами пульсировала синяя жилка на шее, он потянулся и слегка куснул её.

– Хочу есть, – сообщила Ванда после, перевернувшись и откинувшись на подушки.

Эдвин накинул халат и позвонил, явился молодой слуга в ливрее с золотым позументом. Он быстро расставил на столике блюда, судки и приборы, стараясь не глядеть на девушку, слегка прикрывшуюся алой простынёй. Полотно совсем не скрывало изгибов тела, край простыни сбился, обнажив ногу от талии до маленьких пальчиков.

– Зачем смущаешь парня? – спросил Эдвин, когда слуга, обрадованный солидными чаевыми, закрыл за собой дверь.

– Ревнуешь? – ухватив куриную ножку, Ванда строго погрозила пальчиком.

– Завидую.

– Мм? – она вгрызлась в мясо белыми зубами и посмотрела вопросительно.

– Нам с тобой, – Эдвин улыбнулся, – еще так много предстоит этой ночью. Как не позавидовать?

– Шутник, – она хихикнула и прихватила из вазы янтарную виноградную гроздь. – Почему ты не ешь?

– Рано, – он пожал плечами. – Стану тяжёлым и неповоротливым, засну, а ты убежишь.

Запахи еды щекотали обоняние. Эдвин почувствовал, насколько он, действительно, голоден. «Ничего, – решил, – чуть позже».

– Ты так и не сказал мне, какая у тебя модификация, – Ванда села к нему на колени. – О! Ты снова почти готов. Знаешь, у меня был парень, – она стала ёрзать мягким задом, дразня и распаляя Эдвина, – он модифицировал свою штуку так, что был готов всегда. С ним, – Ванда обняла Эдвина за шею и обхватила его ногами, – можно было заниматься любовью даже когда он спал.