Ирма Берг - Спящие Боги. Роман

Далее Мартин и Маша невольно стали свидетелями тихого диалога врача с пациентом.

– Захар Борисович, – молвил чуть хрипловатый голос пожилого мужчины, – вот вы мне скажите, у меня ж бронхит, как мне…

– Тише-тише, лежите и не сбивайте меня с ритма, – раздался голос в ответ. – Чжунь-фу, правое межреберье, юнь-мень, ключица. Все! Так, так… сейчас будет немножко больно, глубокий вдох…

– Ай!

– Так, и руку правую дайте мне. Фаланга большого пальца… P11… шо-шан. Ага, вот она. Эта точка мобилизует все ваши силы именно в данный момент. Сейчас ее время. Еще раз глубокий вдох…

– О!

– Все, все. Минут 15—20 полежите так, хорошо? У вас, голубчик, стихия металл превалирует, отсюда и хронический бронхит.

– Угу, – выдавил из себя больной. – И еще что-то печень вчера разболелась, тянет в правом боку сильно.

– Ну, надо понаблюдать пока, – ответил доктор. – А вообще, усвойте себе простую истину: все ваше тело состоит из клеток. Одни клетки всасывают питательные вещества, другие – их разносят, третьи – передают нервные импульсы. Как вы думаете, откуда каждая клетка знает, что ей делать? Она разумна, потому как наделена элементарным сознанием. Ваш центральный разум тысячекратно превосходит ее сознание, поэтому вы можете управлять ею. Тело должно находиться под постоянным контролем вашего ума. Клетки печени, кстати, самые ленивые. Их дело – фильтровать кровь и выделять желчь. Прикажите им делать свою работу правильно.

Снова послышался звук раздвижной пластиковой двери. Доктор направлялся к выходу.

Выйдя в холл, на этот раз он все же заметил посетителей и резко остановился.

– Захар Борисович, – подскочила к нему Маша, – вы помните меня? – Она старалась говорить как можно тише. – Это я, Мария, я приходила к вам весной. Помните?

Но Захар Борисович неотрывно смотрел на Мартина. Казалось, он был потрясен или почти напуган – вид Мартина явно производил на него сильное эмоциональное впечатление.

Немая пауза затягивалась. Мартин почувствовал себя неловко, поэтому встал и поздоровался.

– Это Мартин, мой друг, – шепотом сказала Маша. – Мы здесь, так как именно ему нужна ваша помощь.

Захар Борисович встрепенулся.

– Мария, да что же вы… сидите здесь без света? Да как же это… Солнце весь день заливало, я даже свет приглушил, а сейчас, поглядите, какая темень. Это ж надо, как все заволокло!

Он явно разволновался. Нащупав на стене выключатель, зажег свет. Быстро подошел к окну и закрыл его.

– Идемте, идемте, – мягко скомандовал он. – Ко мне в кабинет. Прошу! Там гораздо уютнее. Чаю будете? – бросил он им с порога. – Только предупреждаю, я зеленый не пью, у меня только черный.

Мартин и Маша проследовали за ним. Сумрачная обстановка холла сменилась светлым и уютным кабинетом: большое окно почти во всю стену, письменный стол, за ним шкаф, набитый медицинскими книгами и справочниками. С правой стороны – низкий столик и диван из коричневой кожи, на который они и присели.

Пока доктор возился с чаем, Мартин смог его наконец рассмотреть. Лет пятидесяти, невысокого роста, с небольшой, чуть тронутой сединой бородкой и такого же цвета короткими густыми волосами, он больше походил на пасторального живописца, чем на врача районной поликлиники. Тем не менее вид его вызывал доверие.

На стене кабинета висел большой демонстрационный плакат с изображением то ли китайского воина, задрапированного в тогу и с секирой в руке, то ли мудреца, так как другой рукой он опирался на посох с головой дракона. Его тело испещряли черные точки, рядом с которыми стояли китайские иероглифы.

Далее взгляд Мартина привлекли странные предметы, лежащие на отдельной полке в шкафу. Назначение и функции большинства из них понимал, вероятно, лишь сам доктор. Там лежали упаковки серебристых игл, непонятные пружинные устройства, эбонитовые круглые шары, игольчатый молоток, каучуковые модели человеческого уха и кисти руки, утыканные точками и надписями, а также зеленоватые полынные сигары. Рядом с ними стояли необычной формы часы. На аспидной, отполированной до блеска подставке возвышалось три круглых циферблата: два внизу и один наверху, все они показывали одинаковое время, отчего создавался интересный оптический эффект – в глазах троилось. Венчала всю эту экзотическую коллекцию разборная модель человеческого мозга на пластиковой подставке.

Доктор то и дело изучающе поглядывал на Мартина. Казалось, он что-то проверяет, и его предположения не оправдывались.

Мартин не удержался. Он сделал то, что по своей сути было ему гнусно и омерзительно, но любопытство одержало верх – он сконцентрировался и настроился на мысли доктора.

Результат его огорошил:

– Вы видите то же, что и я? – воскликнул Мартин.

– Почему вы так считаете? – аккуратно спросил доктор.

– Потому что вы думаете об этом.

Захар Борисович остановился. В тишине закончил размешивать сахар. Затем подошел к журнальному столику, поставил на него чашки и, откинув полы халата, опустился в кресло.

– Немудрено, – сказал он. – Вы должны еще не то уметь.

– Что вы хотите этим сказать?

Доктор прищурился и наклонил голову.

– А вы что, голубчик, сами ничего не понимаете?

– Нет, – ответил Мартин. – Это началось только сегодня.

Повисла тишина. Пару секунд доктор напряженно вглядывался в невидимую точку на полу. Затем вскочил, подошел к шкафу и достал с верхней полки обветшалую от времени книгу. Долго и молча читал какой-то абзац, потом закрыл и сел обратно в кресло.

Дождь снова усилился. На этот раз в небе загромыхало. Ветер за окном с силой трепал деревья, их ветки скрежетали по стеклу. Крупные капли дробно барабанили по подоконнику.

– Послушайте, Мартин, – наконец проговорил доктор. – Я могу сказать лишь то, что знаю сам. Но если вы и вправду ничего не понимаете, то будете шокированы. Далеко не каждый готов об этом услышать и тем более понять.

Он критически посмотрел на Машу.

– Обо мне не волнуйтесь, – торопливо произнесла она, пытаясь скрыть растерянность. – Мартин – мой близкий друг, почти брат! Я же журналист, поэтому готова ко всему: секретные эксперименты, неизученные заболевания мозга…

– Да нет, – доктор махнул рукой, – это не заболевание. У него дар, который на земле есть лишь у немногих. Вопрос в том, почему он сам ничего не понимает.

– Но ведь и вы тоже видите, – вступился Мартин.

– По всей вероятности, – доктор понизил голос, – и у вас и у меня имеется одна из редчайших способностей – психическое видение. Да, я вижу особое поле, которое окружает человека. Но у каждого есть несколько полей: электрическое, тепловое, акустическое, и я могу видеть лишь одно – биополе нашего физического тела, в котором видны заболевания еще до того, как они проявятся наяву. Я долго жил у даосских монахов, кропотливо и тщательно изучая все тайны их древней медицины. Семь лет я добивался обретения именно психического зрения, так как я врач и хотел научиться правильно диагностировать болезни.