Светлана Ивашева - Конь ходит буквой «Ч». Приключенческий роман

Лоуленвиль и Мэлани были встречены Роаном приветливо. Их разместили в уютных покоях; король выразил принцу соболезнования и пообещал, что на земле Вэтландии он и его супруга будут в безопасности.

Лоуленвиль, после всего пережитого, два дня рыдал, никуда не выходя из своей комнаты и отказываясь принимать пищу. Мэлани, как могла, успокаивала несчастного супруга. На третий день беглец немного пришёл в себя и, собравшись с духом, испросил аудиенции короля.

24 августа в 17 часов вэтландский король и принц Лоуленвиль встретились в кабинете Роана. Король сочувственно качал головою, слушая описание злоключений, выпавших на долю принца, но все попытки беглеца воззвать о помощи люберийцам, терпели фиаско.

– Бедная Ильчиэлла и мой несчастный брат были так близки… Мне верилось, что Вэтландия и Люберия – как родные сестры, – всегда помогут друг другу в беде… – в отчаянии говорил Лоуленвиль.

– Любезный принц, – промолвил Роан с лёгкой усмешкой, – мне больно и за вас, и за вашего бедного брата, и за всех, кто будет изгнан, убит, пострадает и потеряет своё в результате прихода узурпатора к власти. Но, дорогой мой, чего же вы хотите от меня?

Принц, сидевший напротив Роана, – в том кресле, над которым раньше висел портрет короля Ильдара, – теперь портрет почему-то был снят и отправлен в музей, а его место заняла «Роща на заре» – картина, найденная Роаном в кладовой дворца и очень ему понравившаяся, – посмотрел на короля заплаканными глазами:

– Ваше Величество, ведь у вас такое мощное войско…

– Милый принц, – сказал Роан, – рассудите сами: с кем мы с вами будем воевать, если добрая половина ваших подданных уже на стороне герцога Ч*?

– Нет! – с жаром воскликнул принц. – Нет… – повторил он менее уверенно. Принц был далёк от политики и ни имел никакого понятия о том, сколько люберийцев перешло на строну узурпатора. – Но, даже если так…

– Именно так, – подтвердил Роан, – поверьте, что мы даже лучше, чем вы, осведомлены о том, что происходит в вашей стране, – он снова усмехнулся. – Нет, дорогой мой принц, я советую вам забыть о том, что произошло с вашим несчастным братом.

Принц посмотрел на своего визави сквозь слёзы:

– Забыть?..

– Я понимаю, – миролюбиво сказал Роан, – это сложно, и разделяю вашу скорбь о потере, но когда вы всё обдумаете, вы поймете, что разумнее и безопаснее для вас было бы принять власть узурпатора и подружиться с ним. Я готов помочь вам в переговорах…

– Подружиться?! – как не был Лоуленвиль мягок и безволен, предложение примириться с лютым врагом, убившим брата, оскорбило его. Принц вскочил. Он стоял перед королём на своих длинных ногах: высокий, тощий, с глубокими залысинами на висках и вытянутым заплаканным лицом. – Мыслимо ли такое, Ваше Величество?!

– Успокойтесь, – невозмутимо сказал Роан. – Ну сядьте, принц. Не принимайте поспешных решений! У меня вы в безопасности, отдохните, мои придворные займут вас; тяжёлые мысли постепенно уйдут, страдания забудутся… Посмотрите, какая чудная стоит погода; у вас будет возможность поохотится в наших лесах. Ваша дорогая Мэлани, – ведь она же когда-то была театральной актрисой, не правда ли? – может, для собственного и вашего увеселения, принять участие в новом спектакле моего театра: я обеспечу ей одну из главных ролей, обещаю… Фарли наш прекрасно играет на органе, он тоже скрасит ваш досуг… Уверяю, принц: отдохнув, вы сумеете трезво взглянуть на ситуацию, и когда, спустя время, мы вернемся к нашему разговору, настроение ваше будет совсем другим…

Принц всхлипнул и ушёл от Роана ни с чем.

«Думай, Фарли, думай!»

Все эти дни, потерявший молочную сестру и покровительницу – королеву, потерявший друга в лице Роана, потерявший многих, кто был ему дорог: те были в тюрьме, эти – вне дворцовых стен, а Умари вообще исчез… – молодой человек или в одиночестве сидел за любимым инструментом, рождая мрачные композиции, или, лёжа на берегу Оуица, размышлял.

Купальня взорвана, королева и наследник погибли, консорт исчез. На троне – Роан. Гриндей арестован. Кто виноват во всём этом? Кем организовано это страшное преступление, кому понадобилась гибель Ильчиэллы и малыша?..

То, что Роан был причастен к убийству его молочной сестры, её сына и, вероятно, супруга, сомнений у Фарли не вызывало. Но в то, что граф сам продумал и организовал покушение, поверить было сложнее. «Он слишком слаб, – думал Фарли, – для того, чтобы бестрепетно уничтожить сестру-королеву и её ребёнка…»

Ему удалось-таки поговорить с Блэйком: Фарли решительно явился в Департамент, – поглядеть бывшему напарнику Умари в глаза. Тот держался с молочным братом королевы виновато.

– Поймите, Фарли, у меня не было выбора…

– Послушайте, – сказал ему Фарли, – но вы хотя бы сами-то понимаете, что обвинение, выдвинутое консорту – бред? Что вся ваша версия произошедшего – бред?!

В кабинете кроме него и Блэйка никого не было, и молодой человек позволил себе говорить открыто. Новый глава Департамента отвечал уклончиво; Фарли ушёл от него, вконец разочарованный.

Помня предостережение Астора, он оставил попытки пообщаться наедине с Кастусей. Фарли встречал её только в паре с Роаном – в парке или на приёмах: иконописное лицо новой королевы было печально, и когда её грустные глаза встречались с вопросительным взглядом Фарли, она то ли жаловалась ему взглядом на судьбу, то ли горевала об его потере…

Приезд несчастного Лоуленвиля отвлёк молочного брата королевы от размышлений: у него появилось новое занятие, – утешать и развлекать бедного изгнанника.

Хоть принц был подавлен недавними трагическими событиями: гибелью брата, узурпацией трона и разлукой с родиной, – он, скрепя сердце, согласился составить Фарли компанию и поехать с ним и Мэлани на озеро Роз, пострелять уток – как раз начинался сезон охоты.

Два вечера с полными ягдташами возвращались они с озера в лагерь, а потом Фарли засобирался назад, в Лавэнну: он обещал концертмейстеру порепетировать музыкальное сопровождение к новой пьесе. Лоуленвиль и Мэлани решили остаться в лагере: мрачное настроение принца развлекла охота и красота озера Роз; во дворец, к Роану, с его фальшивыми соболезнованиями и гнусными советами, Лоуленвилю возвращаться не хотелось.

27 августа Фарли проснулся до рассвета. Он оседлал своего белого Спарка и покинул спящий лагерь. Свежее августовское утро приятно пробуждало сонного всадника. Солнце ещё не вставало, но первые лучи уже подсвечивали туман на горизонте.

Лавэнна спала. Фарли спешился у дворцовых ворот, отвёл Спарка на конюшню и побрёл по пустынной аллее. Парадные двери дворца ещё были закрыты, и Фарли потопал к другому входу. Ему отворил заспанный дворецкий. Фарли поднялся по витой узкой лестнице и хотел было идти в свою комнату, но тут услышал рядом, в коридоре, чьи-то шаги и негромкий разговор на люберийском. «Что за иностранцы разгуливают по королевскому дворцу в такую рань?» – подумал удивлённый молодой человек и, на всякий случай, быстро нырнул за постамент лестничной статуи. Звук шагов приближался.