Светлана Ивашева - Конь ходит буквой «Ч». Приключенческий роман

– Это кажется почти необъяснимым, Ваше Величество, но…

– Необъяснимым?.. Думайте, Блэйк, думайте!

Блэйк смотрел молча. Неужели, Роан намекал…

– Ну что вы, Ваше Величество, это совершенно невозможно!

– Невозможно? А факты? Кто, кроме вас и консорта, имел доступ к полной схеме расположения стражи? Это сверхсекретная информация!

– Ваше Величество, но Его Высочество любил королеву больше жизни!

– Любил, – усмехнувшись, подтвердил Роан. – Но где любовь, там и ревность, не правда ли, Блэйк?

Заместитель главы Департамента был обескуражен и озадачен вопросами короля.

– Ведь отношения их последнее время сильно ухудшились, не так ли?

– Никак нет, Ва… – Блэйк взглянул королю в глаза, и вдруг голова у него закружилась, ему стало нехорошо. Роан, своими большими голубыми глазами, смотрел прямо в лицо заместителю главы Департамента, словно хотел внушить казавшуюся тому дикой, недопустимой и невозможной мысль…

– Отношения. У них. Ухудшились, – медленно и раздельно проговорил Роан. – И вы прекрасно, – он подчеркнул это слово, – осведомлены об этом, не так ли? Консорт сходил с ума от ревности…

– К кому? – сглотнув, оттого, что в горле пересохло, спросил Блэйк.

– К кому? – Роан выразительно усмехнулся. – А вы не догадываетесь?

Блэйк измученно покачал головой.

– Подумайте, подумайте… В кого королева была влюблена в юности?

– К… – Блэйк взглянул на короля изумлённо. Роан кивнул.

– Умница, – одобрительно сказал он. – Блэйк, все ответы лежат на поверхности, не стоит ломать себе голову. С завтрашнего дня вы – глава Департамента. Я позабочусь о том, чтобы жалование ваше соответствовало вашим заслугам.

Он снова повелительно посмотрел прямо в глаза Блэйку. Он гипнотизировал его взглядом.

– Объявляйте консорта в розыск. Пусть у вас отпадут последние сомнения. Ступайте. Отдохните и обдумайте то, что я вам сказал… День у вас был тяжёлый, – добавил он понимающе и сделал разрешающий жест рукой.

Подавленный Блэйк поднялся, поклонился и вышел.

Когда бывший напарник Умари, ближе к полуночи, приехал домой, лица на нём не было. Дети спали, жена разогрела ему ужин. Сидя за домашним столом, он глядел на свою молодую красавицу-жену, бросившую ради него и детей театральную карьеру и беременную третьим ребенком… Если завтра он продолжит спорить с Роаном и упорствовать в своих убеждениях, – его отправят вслед за Астом, и кормить семью ему будет нечем; поэтому очевиднейшую для него вещь: никогда, ни при каких обстоятельствах не могло произойти того, на что намекал Роан! – предстояло переосмыслить…

– Извини, дорогая, – вздохнул он, чувствуя, что кусок нейдет в горло. – Извини, Майя. Я доем этот бифштекс завтра. Пойдём спать…

А наутро Блэйку стало известно нечто такое, что если и были у него колебания по поводу сделанного им выбора, то после того, как он узнал то, что узнал, последние сомнения исчезли…

Фарли гостил в Славии. Со своей приятельницей, принцессой Аурелией, и компанией знатной славийской молодежи они проводили время на берегу океана, в порту Граско. Ими была снята роскошная гостиница, днём они купались и играли в мяч на пляже, вечером сидели на открытых террасах прибрежных ресторанов, попивая выдержанное вино и любуясь синими просторами океана.

Двенадцатого августа, уже за полночь, Фарли с Аурелией вернулись в свой номер. Молодого человека ожидало письмо из Вэтландии.

– Кто это пишет тебе? – ревниво полюбопытствовала Аурелия.

Она бесцеремонно схватила конверт.

– Ну, конечно! Твоя Павилина. Я так и знала! Ты же клялся, что у тебя с нею ничего нет!

– Никогда никому ни в чём не клялся, – проворчал Фарли. – Дай сюда! Послушай, Аурелия, она замужем, она второго ребёнка ждёт. Перестань ревновать!

Аурелия надулась и отошла к окну, а Фарли распечатал письмо. Когда обиженная приятельница обернулась к другу, она увидела, что побледневший Фарли сидит на стуле, держа письмо в опущенной руке.

– Что-то случилось?

Фарли молчал и смотрел сквозь Аурелию.

– Нет… Невозможно… Немыслимо… Неправда!.. Неправда! Неправда! – вдруг закричал он, вскочил на ноги и бросился к гардеробу. – Я не успею… Нужно срочно ехать… Похороны… Похороны послезавтра… не успею, – бормотал он, беспорядочно перебирая вещи, не сознавая, что делает.

– Слугу позови, пусть упаковывается, – бросил он Аурелии.

– Фарли, да что случилось?! – подруга была не на шутку перепугана.

– Аурелия. Позови… Да позови же ты, наконец, слугу! Ильчиэлла умерла…

Выехав в ту же ночь, только к рассвету четырнадцатого августа молочный брат королевы достиг заставы. До Лавэнны было восемь часов езды. Фарли не успевал, похороны были назначены на три часа дня.

Бедный молодой человек плакал в карете, торопил кучера, потом приказал отпрячь лошадь и поскакал верхом, без седла.

Фамильный склеп, где лежал прах всех вэтландских королей, был на окраине Лавэнны. Когда Фарли подъехал к месту, где находилась усыпальница, прощание народа с повелительницей уже окончилось, и гробы с прахом были внесены внутрь. Сквозь огромную толпу рыдающих людей, где – толкаясь, где – сжавшись, где – согнувшись в три погибели, пробился Фарли к высоким дверям склепа. Его узнали и пустили внутрь.

В огромном прощальном зале стоял запах ладана, и мерцали сотни свечей. Тихо звучал траурный марш. Возле возвышения, на котором стояло два гроба, находилась королевская чета, свита, иностранные послы. В одном из роскошных гробов, том, что был побольше, на кружевном покрывале лежала серебряная диадема, во втором – маленьком – на подушечке покоились чётки и крохотный портрет в рамочке…

Лицо Роана в полутьме зала для прощания выглядело бледным и удручённым. Кастуся, стоявшая рядом с ним, плакала навзрыд. Фарли замер у входа. Роан заметил его и коротко кивнул. Фарли, утирая слёзы, подошёл ближе к гробам, в которых, под белыми покрывалами, лежало то, что осталось от его молочной сестры и её крохотного сына. Фарли всё ещё не мог опомниться, сознавая только, что успел, успел…

От склепа на поминальный ужин Фарли ехал в королевской карете, вместе с Роаном и его женой. У всех троих были заплаканные лица, они почти не разговаривали, погружённые в мрачные мысли об оставленном в склепе прахе молодой королевы и маленького принца, ещё совсем не успевшего пожить…

Фарли проплакал всю ночь. Утром к нему вернулась способность соображать. Он хотел узнать за завтраком, что его друг и новый король думает обо всём произошедшем, что он намерен предпринять или уже предпринял для поиска убийц.

Однако оказалось, что традиция собирать за завтраком ближайших придворных упразднена. Роан предпочитал разделять утреннюю трапезу лишь с женой. Фарли пришлось выпить кофе и съесть бургеры прямо в буфетной. После завтрака он отправился к королю.