Антон Васючков - Хранители

Тем временем, Вилус – полная противоположность веселого толстяка – в очередной раз ворчал:

– Его жена снова сделает мне выговор! Ведь вечера еще не прошло, чтобы Марио был трезвым, а она все меня винит! А что я могу сделать? Он даже не прислушивается к моим словам.

Улаживать в кровать целителя Лис не рискнул. Вряд ли даже вдвоем с Вилусом удастся поднять эту тушу.

– Послушай, Вилл, – внезапно спохватился Гил, приподнявшись над постелью. – Никто ни приходил, пока я спал? Ничего ни случилось необычного?

– Приходили, как же… – старик застопорился, стараясь припомнить наверняка. – Сначала явился бродяга в сером одеяние. Спрашивал о вас. Марио вытолкал его, на ходу объясняя, что вы вот-вот умрете. Конечно, преувеличил он. А затем пришел старейшина, выразить свои соболезнования. Уж не знаю, откуда узнал пройдоха о вашем состоянии, но думаю, они с тем бродягой знакомы.

Гилберт еще долго не верил своему счастью. Его смерть была отсрочена благодаря полупьяному лекарю, который всегда был горазд преувеличивать. Не скажи Марио тогда те слова – кто знает, оставили ли Гила в живых заговорщики.

Радость прошла довольно быстро. На время он был спасен. Но что дальше? Как только пройдет слух о его «возвращении из мертвых», как убийца вновь вернется и на этот раз сделает все сам. Значит, остается только одно – бежать. Бежать без оглядки, подальше отсюда. Изменить внешность, имя, все, что принадлежало прежнему Гилберту.

Но стоило подыскать причину. Не мог же он просто так умчаться неизвестно куда, не вызвав при этом подозрений.

Следы болезни почти ушли. Лишь голова побаливала, да в коленях еще ощущалась слабость. Но ничего, пройдет каких-нибудь пару дней и он окончательно выздоровеет. Пару дней.

– Какое сегодня число? – с наигранным беспокойством спросил он.

– 21 июля, а что такое?

– Через четыре дня именины моей дочери! – Конечно, он солгал. Именины Элбери будут в декабре. Но Вилл не должен этого помнить. – Боюсь, мне нужно незамедлительно покинуть Заречье.

– Но как же Марио? Он настрого запретил вам покидать постель!

– Плевать я хотел на его слова! – горячо воскликнул хозяин дома. – У моей малышки день рождения, а я не навещу ее?

Старик сдался. В конце концов, не таким уж настырным он был, каким мог показаться с первого взгляда. Временами он удивлял Гилберта своей догадливостью, и изредка своей памятью.

– Хорошо, – Вилл подмигнул. – Езжайте в город, но постарайтесь держаться подальше от главных дорог.

– Как ты раскусил меня, хитрец? – ахнул Де Арни.

– Именины вашей дочери зимой, дорогой Гил. Так же как и у моей жены, – старик посмотрел прямо в глаза молодому человеку и прямо сказал: – А бежите вы от того чужестранца, что приходил, когда вы спали. Он плохой человек, уж поверьте, это я сразу понял, едва увидел его глаза.

Лис кивнул. Он уже мало чему удивлялся. За прошедшие несколько дней он много нового узнал о жизни.

– Я должен бежать.

– Я знаю.

– Возможно, больше не вернусь.

– Обратитесь к шерифу. Уверен, он поможет.

– Надеюсь.

На этом разговор был закончен. Они по-братски обнялись. Старик пожелал ему удачного пути. А затем Гил стал собирать вещи.

Толстяк Марио продолжал дрыхнуть, храпя и бормоча что-то неразборчивое. Гил усмехнулся. Лекарь проспит не меньше суток, а проснувшись – забудет о своей ссоре с старым Вилусом, но что самое важное – обнаружит, что Гилберта Де Арни и след простыл и не сможет его остановить своими уговорами недельку полежать в постели. Итак, решено: сегодня же он отправляется в Барф. Оставалось договориться с Вилусом, чтобы тот присмотрел за домом в его отсутствие.

– Что приуныли, мастер Гил? – спросил старик, видя задумчивость молодого человека.

– Мне нужны деньги.

Старик почесал седую голову, подмигнул хозяину дома и посоветовал:

– Так вы ж к господину Талису обратитесь! Дела купца процветают настолько, что я думаю, подарить сыну своего друга десяток золотых не затруднит его.

Лис покинул дом, а старик с трудом растолкал лекаря. Тот пришел в ярость, узнав о побеге своего подопечного. Вилл ничего ему не сказал о причинах, побудивших Де Арни покинуть Заречье. Он вытурил Марио, который рвался в погреб допивать остаток эля.

Три часа ему потребовалось, чтобы прибраться в доме друга. Он уже хотел идти домой, когда заметил у изголовья кресла странный камень. Предмет был невелик, и не превышал размерами кулак взрослого мужчины. Но его форма сразу привлекла внимание старика. Словно бы кто-то пытался вырезать череп, черный и зловещий, с резко выдававшимися надбровными костями. В пустых глазницах было что-то неприятное.

Вилус пожал плечами и выбросил подозрительный предмет прочь из дома.

Талис в самом деле не поскупился и прослезившись, рассказав длинную историю о их давней дружбе с Валентином Де Арни, отсыпал два десятка золотых. Для Гилберта подобная сумма была неслыханным делом. Он смотрел на поблескивающие в мешочке золотые кругляшки, не веря своим глазам. Можно было несколько месяцев жить в приличной гостинице на эту сумму. Но он применит их иначе.

Ясное июльское солнце светило ему в спину. Серый жеребец – Роджер рысил по грязной проселочной дороге. Копыта коня вязли в размокшей земле. Минувшие три дня лишь немного высушили землю после страшной грозы. Кругом лежали следы буйства природы: поваленные деревья, сломанные изгороди, грязь и лужи.

Гилберт в синем плаще и такой же шляпе с высоким плюмажем, совсем не походил на бедного фермера, жизнью которого жил. Меч, притороченный у седла, указывал на высокое положение: простолюдины подобное оружие не носили. Тому способствовал указ Короля, в котором меч являлся исключительно атрибутом аристократов.

Сей клинок молодой Де Арни получил на совершеннолетие от отца. Оружие едва ли много стоило: Де Арни давно обеднели и не могли себе позволить роскоши. Длинный клинок с дугообразной гардой, соединенной с рукоятью с помощью клепки. Изредка Гил натачивал меч, хотя особой необходимости в этом не было. Но разве можно оставить оружие не заточенным? Для Гилберта меч был сам по себе бесценным, ведь это дар Валентина, тем более, последний, который успел преподнести отец своему сыну. Клинком он пользовался всего несколько раз, но еще ни разу в жизни не убивал. Жизнь он считал самой дорогой вещью в мире. Чтобы убить человека нужно иметь невероятно весомые причины. Да и даже в этом случае, Гил сомневался, что его рука не дрогнет. Он не убийца.

Дорога резко свернула вправо и уткнулась в тупик. Два поверженные непогодой дуба лежали крест-накрест, преграждая путь. И надо бы так случиться, что обочина в этом месте с обеих сторон обрывалась крутыми оврагами! Делать нечего. Либо заставить старину Роджера перепрыгивать через это нагромождение деревьев, или объезжать по другой дороге.