Татьяна Славина - Черный дар. Колдун поневоле

– Да что же это за напасть такая на нашу деревню! – сокрушался стоящий рядом дядька Ивень. – Мало того, что все лето беда за бедой! То корова в болоте увязнет, то дети в лесу заблудятся, то на овец мор нападет – так теперь человека убили!

– И какой же гад это сделал? Неужели – свой? – подхватили бабы.

– Быть такого не может! – бабка Поветиха покрутила головой. – Я каждого в деревне чуть не с пеленок знаю – никто до этого дойти не мог, чтоб зверство такое учинить. Чужой это, пришлый!

– Так не видели же никого чужого-то!

– Эх, бабоньки, не хотела говорить, да теперь скажу. На прошлой неделе иду это я домой от соседки. А уж поздненько, теперь-то рано темнеет. Так вот – темень, хоть глаз выколи. И вдруг гляжу – навстречу мне кто-то – шасть! Я так и обмерла. Мужик такой здоровенный. Кругом темно, сам он в черном охабене – а я его вижу. И такой озноб меня тут забил. Ужасть! Чужой мужик-то. Я и рта раскрыть не успела, а он меня за титьку – хвать. И давай тискать! И тянет за угол, где сеновал. Тут я очухалась, вырвалась и – бежать! А говорите, чужих никто не видел!

– Ну и дура ты, Ветка, – заржал Ивень. – В кои-то веки на тебя кто-то позарился, а ты – бежать!

– Фу, срамник, – зашикали бабы. – Все бы тебе, охальнику, с ног на голову переворачивать! Не слыхал разве: чужой мужик-то был. Может, он и Синюшку убил?

– А может, он и сейчас где-нибудь в селе прячется?

Страх накрыл деревню. Ядовитым туманом вполз он в каждый дом, в каждую душу. Женщины пугливо оглядывались на каждый шорох, строго—настрого запретили детям выходить на улицу с наступлением темноты. Мужчины достали и наточили оружие. Теперь они сопровождали своих жен даже в хлев корову доить, если дойка приходилась на темное время суток.

Беды не оставляли деревню. Поветиха, пошедшая как-то к роднику за водой для своей ворожбы, прибежала обратно сама не своя от страха.

– Ой, бабоньки, держите меня, ноги подламываются! – вопила она у колодца. – Ой, в глазах темно, ох, помру не-то!

– Да говори ты толком, не пугай.

– Как же не пугать, когда я сама со страху подол обмочила! Ой, бабоньки, пропал родник!

– Как пропал? Исчез, что ли?

– Исчезнуть он не исчез, да только не вода в нем теперь ключевая, а грязь ядовитая. А уж воняет как, уж воняет! Я только подошла кувшин налить, а он как булькнет, как брызнет прямо в глаза, да в рот. Насилу отплевалась. А в глазах и посейчас пелена кровавая. Ой, дайте-ка умыться, не то ослепну!

Женщины кинулись умывать Поветиху, а вездесущие мальчишки понеслись к роднику, посмотреть на чудо.

В самом деле, на месте родника пузырилась вонючая трясина. Густая грязь не успевала стекать по руслу ручейка, когда-то питаемого родником, и зловонная лужа расползалась по лужайке, нагло проглатывая редкие осенние цветки.

Ребятня пришла в дикое возбуждение. Камни, ветки полетели в грязь. Но этого было мало.

– А слабо вам перепрыгнуть на другую сторону? – крикнул самый бойкий мальчуган и, похваляясь своей удалью, сиганул через лужу.

Дальше произошло невероятное. Лужа вспучилась в нескольких местах, из нее выплеснулись липкие фонтанчики и, облепив на лету со всех сторон мальчишку, втянули его в грязь.

– Чпок! – смачно рыгнула лужа, а ребятенка, как и не было.

– А-а-а-а! – завопили сорванцы и ринулись со всех ног в деревню.

– Утонул, утонул! Ростик утонул!

– Что? Где? – женщины от колодца кинулись в сторону реки.

– Нет, не в реке – там, у родника, в луже!

– Ну что вы врете, пострелята, как можно утонуть в луже? Там ручей-то по колено!

– Утонул, утонул, скорее!

Выудить тело Ростика так и не удалось. Принесенные мужиками двухсаженные багры не доставали до дна. А бездонная лужа все ширилась, все новые порции грязи извергал родник. Только поздно вечером, отчаявшись нащупать тело утопленника, все разошлись по домам.

Утром на месте луга уже тяжело колыхалось смрадное болото. Вонь толстым одеялом укрывала его бурое брюхо, маслянистое и блестящее. Лишь изредка из глубины поднимался и лопался пузырек газа. Болото было мертво. Оно даже перестало разрастаться, как будто питавший его грязевой источник иссяк. Но впечатление было обманчивым.

Собиравший стадо пастух позже рассказывал:

– Сам не видел – никогда б не поверил! Буян мой, пес – умница. Он всегда мне стадо собирает. Чуть какая корова в сторону – он ей наперед и лает, в стадо гонит. А тут Зорька Поляны, видно, решила попить из болота, вот глупая скотина! Буян ей наперед забежал, а та уже у самой грязи. Собака и вскочила в жижу. И тявкнуть не успела – вытянулись из болота грязевые жгуты, опутали беднягу – и в трясину. Клянусь Богами! А грязи-то после этого как будто прибавилось: я заметил – там камушек недалеко лежал, так его грязь и накрыла. На аршин болото выросло.

Болото было живым. Стоило ему проглотить какую-нибудь живность – оно довольно чмокало и тут же увеличивалось в размерах. Пришлось срочно огораживать трясину плетнем, чтобы никто ненароком не подошел близко. Только так и удалось остановить рост грязевого чудища.

Руки Поляны так и сновали в горячей воде. Рядом на столе уже возвышалась стопка перемытых мисок. Пальцы сноровисто выуживали из шайки деревянные ложки, проходились тряпочкой по их расписным щечкам, стряхивали мыльные капли. Поляна любила, чтобы ее посуда сияла чистотой, но, как ни крути, а на полках миски пылились: семья-то невелика – она, да дочка. Вот и приходилось раз в седмицу устраивать банный день всей кухонной утвари.

– Ну вот, теперь сполоснем чистой водичкой – и готово.

Поляна потянулась зачерпнуть воды из ведра, а там – пусто.

– Ничего, колодец недалеко, Яся мигом слетает.

Поляна выглянула в сени, где ее дочка начищала большой чугун, позвала:

– Доченька, сбегай-ка за водой.

Яся живо накинула шубейку, платок и, схватив ведра и коромысло, выскочила на улицу. Молодой снежок тонким слоем покрывал землю. Воздух свежий и ароматный, как яблоки – не надышишься! Соседские ребятишки достали салазки, пробуют кататься, но слой снега еще так мал, что полозья проминают его насквозь, оставляя за собой полосы мерзлой земли.

До колодца – рукой подать. И минуты не прошло, как Яся уже заворачивала к нему за угол. Но что это? Неужели все женщины деревни разом решили устроить стирку? Пестрая толпа с ведрами возбужденно гудела у колодца.

Хотя, где же колодец-то? Яся подошла ближе и не поверила своим глазам: колодца не было! На его месте из земли торчали бревна сруба, рядом валялось привязанное к вороту ведро. Что случилось?

– А я говорю – ночью они обвалились. На зорьке за водой пошла – а колодец-то обвалился. Я – к другому, и он тоже, – захлебываясь, тараторила Ветка. – Всю деревню оббежала от колодца к колодцу, и все десять – обвалились!