Ольга Гесс - Королевна

– Куда?

– Подальше из Эндальстана, – он сел на берег.

Когда сгущаются сумерки, скалы Огненных Земель выглядят ещё более устрашающими. А по ночам эти земли воспламеняются, и огонь, рождающийся из пасти огромного дракона, уничтожает всё, что попадается ему на пути.

Хильда улыбнулась. Страх, что прежде поражал её сердце, сменился на грусть, и эта тоска теперь отражалась в глазах, цвета спокойного моря. Но сегодня уже вряд ли вода будет спокойной, возможно, ночью жителям столицы придётся засыпать под звуки волн, бьющихся о скалы, как это часто бывает во время шторма.

– Ты до сих пор сомневаешься, что судьбы вершат Боги? Смотри, что они написали для меня. Я родилась рабыней, которая умрёт свободной женщиной.

Молодой человек взял её за руку.

– Не стоит думать о смерти.

Она не могла о ней не думать. И пусть за внешней холодностью Хильда пыталась скрыть своё беспокойство, тем не менее, Грендэн чувствовал, как дрожь скользила по телу девушки, замирая на кончиках пальцев, которые он сильно сжимал.

– А я и не думаю о ней. Никто не знает, что его ждёт. Возможно, я буду первым человеком, который вернётся оттуда живой.

Где-то вдалеке воды Львиного Глаза соприкасались с пламенем Огненных Земель и являли миру потрясающее слияние двух противоположных стихий, удовлетворяющее взор Богов, но недоступное для смертных.

К утру буря стихла, если не закончилась совсем. Но для человека, отправляющегося на казнь, это слабое утешение. Хотя Хильда по-прежнему была уверена, что на Огненных Землях ей удастся подружиться с драконами и варварами, которые там обитают. Рыбаки рассказывали любопытной малышне, что на том острове водятся пятиглазые существа, которые затаскивают к себе зевак, задержавшихся в море.

Это были сказки. Сказки, в которые верили и взрослые. Тем более, что зевак действительно иногда прибивало к берегу: обезображенные, они пугали жителей столицы и прилегающих к ней земель. Впрочем, об этом я вам, наверное, уже рассказывала.

Тогда вернёмся к нашим героям.

Хильда стояла на холодном песке (о, да; он ещё не успел нагреться) и ждала, когда Грендэн придёт, чтобы в последний раз сказать подруге, что она дерётся, как девчонка. Но мятежника не было. Рич, которого королева отправила к южанке, сидел в покачивающейся на волнах лодке, и жевал хлеб, который на рассвете испёк его отец. Этот щекастый мальчишка был старшим из сыновей королевского пекаря, надеясь рано или поздно сменить отца на этом важном посту. Я говорю «важном», потому что Рич искренне верил, что хлеб важнее всего на свете, даже королей и Богов.

Признаться честно, он немного страшился их предстоящего путешествия. Не то, чтобы он считал себя трусом, но если случится так, что пятиглазые существа нападут на их лодку, то Рич скинет Хильду в море, не задумываясь.

– Долго нам его ещё ждать?

– Куда ты спешишь? – огрызнулась девушка. – Королева всё равно заплатит тебе полную стоимость!

– Да, но кто возместит мне потерянное время?

С детства Рич привык к тому, что каждая потерянная минута – это хлеб, который он мог бы испечь.

Наконец, Грендэн появился на берегу.

– Смотри! Твой дружок всё же соизволил прийти!

А идти он совсем не хотел. Ему до сих пор было стыдно за мысли о том, что Хильда украла его судьбу. Кажется, теперь Грендэн так не считал.

– Я ждала тебя.

– Я знаю. – голос молодого человека дрожал от злости. Связано ли это было с тем, что Рич искоса на него поглядывал, или нет, трудно сказать. – Я кое-что тебе принёс, – из рукава дырявой накидки Грендэн достал нож. Тот самый, которым вчера ему угрожала Хильда.

– Зачем мне это?

– Когда вы достаточно далеко отплывёте от столицы, ты сможешь вспороть брюхо жирдяю и отправиться на южные земли. – Девушка не оценила его юмор, поэтому мятежнику пришлось продолжить. – На самом деле я всю ночь точил его, чтобы ты…

– Нам пора отправляться!

Грендэн нахмурился:

– Дай нам ещё пару минут, Рич!

Пару минут. За это время можно успеть замесить тесто для сладких булочек!

– Терпеть не могу этого жирдяя, – прошептал молодой человек. – Мне сказали, что он ковыряется в носу, а потом этими же грязными пальцами лезет в хлеб.

Хильда засмеялась:

– Фу, Грендэн. Мне с ним ещё на Огненные Земли плыть!

Название пограничного острова заставило юношу содрогнуться. И пока он пытался подобрать нужные слова, Рич перевернул лодку.

Теперь всё внимание молодых людей было обращено на юного пекаря.

– Ты в порядке? – спросила Хильда.

Но Рич, похоже, даже не собирался отвечать на её вопрос. Мокрый и неуклюжий он шагал по песку.

– Давай сделаем это здесь. Не хочу пересекать границу Огненных Земель, – как только они поравнялись, мальчишка достал кинжал, привезённый из восточных земель.

– Надеюсь, ты не отрежешь мне руку вместе с браслетом.

Слова Хильды были шуткой. Наверное. Не совсем.

Прежде Рич никогда не обращался с оружием, не брал в руки нож даже для того, чтобы отрезать кусок горячего, вкусного хлеба. Его мать боялась, что малыш поранится. Сам поранится и других перережет на потеху Богам. Вы спросите, а как он тогда собирался стать пекарем? А никак. В представлении Рича пекарь только месит и ест. Но чаще всё-таки ест.

Солнца не было, но белый камень на золотом браслете рабыни всё же блестел, словно чувствовал, что сверкать ему осталось не так уж и долго.

Этот странный обычай, ношение браслетов, появился сразу, как первый король Эндельстана взошёл на престол. Свободные люди носили один браслет с определённым камнем, который указывал на их родные земли. Так, например, на западных землях был зелёный камень, на севере чёрный, на востоке коричневый, а на юге жёлтый. Браслеты жителей столицы состояли из всех четырёх камней, в знак принадлежности к высшему слою обществу, даже если они были простыми крестьянами.

Да, чуть не забыла. Правители не скупились на золото и серебро для своих подданных. В благодарность за налоги и тяжёлый физический труд все они имели браслеты из золота, а камни, разумеется, вставлялись исключительно драгоценные. И только рабы носили дополнительное украшение. Ещё один золотой браслет с большим белым камнем (да-да, тоже богатым). Все должны были знать, что тобой имеет право распоряжаться определённая семья.

Когда раб получал свободу, а случалось это, между прочим, довольно редко, «признак рабства» снимался. Точнее, браслет разрезали. Снять подобную вещь было невозможно, и это касалось любого камня. Жители верили, что вместе с браслетом ты отрекаешься от прошлого и начинаешь новую жизнь. Боги дали тебе второй шанс, дали возможность изменить свою судьбу, само собой, не без их на то согласия.