Дэниэл Фостер - На разных берегах. Книга I

Понимая, что обречен, дрожащий рыбак начал пятиться. Но грозное существо, от вида которого Трейл начал терять рассудок, приближалось неумолимо быстро.

Желто-красные, болезненно-злые глаза и смердящая пасть – последнее, что увидел рыбак из Фолрика. Перед смертью в его голове пронеслась мысль: «Так значит, они существуют…»

Яркая, разноцветная вспышка ослепила Берта. В уютный полумрак спальни бесцеремонно вторгся солнечный свет. Пройдясь по всем углам комнаты и окончательно прогнав ночную темноту, он объявил себя первым предвестником нового дня.

Оказывается, кто-то резко вздернул занавески в спальне.

– Нет… Нет… Еще рано… – вяло пробормотал Берт, прикрывая рукой лицо.

– Берт, – мягко, но очень настойчиво произнес женский голос. – Берт, вставай.

Тот еще сильнее закутался в теплую шкуру и повернулся на бок, лицом к стене.

– Мама, дай мне еще немного времени. Я, кажется, чувствую себя неважно, голова кружится, и горло болит, а еще…

Но парень не успел договорить. Резким умелым движением шкура была сорвана с лежащего и оказалась на полу. Берт нехотя обернулся и, щурясь от света, приоткрыл глаза.

В простом домашнем фартуке перед ним стояла его мать. Лима была красивой женщиной. Густые золотистые волосы, глаза цвета безоблачного неба не раз толкали мужчин на отчаянные поступки. Но годы шли, золотой цвет уступал белому, кожа теряла свою упругость, и на лице появились неизбежные спутники грядущей старости – первые морщины. Лима смотрела на сына и улыбалась, в глазах читался легкий укор.

– Берт, каждое утро одно и то же. Вставай, терпение мастера Вьёрда не безгранично. Или ты хочешь до конца жизни пахать огород и копаться в грязи? – с этими словами она вышла из комнаты, оставив открытой дверь. В спальню потянулся аромат свежеиспеченного хлеба.

«Нет, копаться в грязи я точно не хочу. Уж лучше ковать железо, если в этом забытом всеми месте нет другой нормальной работы», – угрюмо рассудил Берт и медленно встал с кровати.

Что касается мастера Вьёрда, то он вряд ли бы выгнал своего лучшего ученика, ведь через месяц его маленькая группа – всего два подмастерья – должна была сдавать последний экзамен. Но злить старого кузнеца определенно не стоило: уж очень крепкие затрещины он раздавал за любое нарушение дисциплины. И больше всего он не любил опозданий.

Вспомнив огромные руки Вьёрда – как они сжимаются в кулаки и обрушиваются на голову нерадивого ученика, – Берт заметно ускорил свои сборы. Сладко зевнув напоследок, он быстро натянул кожаные штаны, надел сапоги и бодрым шагом пошел на запах свежей выпечки.

На кухне приятно потрескивала печка, раздавая тепло всему дому. Проколотые, на толстой нитке сушились грибы. Лима накрывала на стол, время от времени отвлекаясь, чтобы помешать какое-то варево в котелках. Вся эта картина была пронизана таким уютом и спокойствием, что настроение Берта разом улучшилось.

– Доброе утро, – Берт поцеловал мать в щеку.

– Доброе утро, – немного смутилась Лима, удивившись неожиданной ласке сына. – Если это признаки твоей новой болезни, то болей ею чаще.

Она улыбнулась своей чудесной улыбкой, и сын ответил ей тем же.

Лима повернулась к котелкам и, быстро помешивая, приправила их содержимое душистыми травами. Улучив момент, Берт незаметно взял ломоть хлеба и засунул кусок в рот. Медленно жуя, наслаждаясь вкусом, он обошел стол, еще раз окинул взглядом кухню, открыл входную дверь и вышел на крыльцо.

Легкий прохладный ветерок приятно подул в лицо, слегка растрепав волосы. На улице и впрямь ярко светило солнце, а на небе не было ни единого облака. Вокруг радостно пели птицы, где-то лаяли собаки, а петухи продолжали будить жителей Риквена.

«Что ж, последний раз я видел такое солнце и безоблачное небо, наверное, лет семь назад. Добрый знак, как, скорее всего, сказали бы старейшины. Несомненно. Сегодня я выкую меч, который будет метать молнии, а малышня принесет волшебных грибов и ягодок», – усмехнулся про себя Берт.

Он обогнул родной бревенчатый дом и подошел к колодцу. Аккуратно откинул крышку и заглянул вниз. Кристально чистая, застывшая темная гладь, как зеркало, отражала его лицо. Светло-русые, немного спутавшиеся после ночи волосы доходили до крепких плеч. На покрытом легкой щетиной лице выделялись глаза светло-зеленого цвета. Острый нос и немного впалые щеки говорили окружающим, что в свои шестнадцать лет парень не был склонен к полноте.

Берт убрал волосы со лба, а затем спустил ведро вниз и набрал воды. Рывком водрузив наполненное ведро на деревянную подставку, парень склонил голову, зачерпнул живительной влаги в ладони, плеснул себе в лицо и невольно вздрогнул. Вода была обжигающе ледяной, холодной, как самые лютые северные зимы. Берт энергично повторил движения и быстро забыл о том, что еще недавно нежился в теплой кровати, кутаясь в оленью шкуру.

Умывшись, он взял ведро и начал жадно пить. Закончив утреннее омовение, парень глубоко вздохнул, втягивая в себя свежий утренний воздух.

«Похоже, день будет не таким уж плохим, – утешил себя Берт и задумчиво посмотрел наверх. – Когда-нибудь я увижу земли, где синее небо над головой – обычное дело. Когда-нибудь… – опустил голову и повторил неотступную мысль: – Когда-нибудь… Но когда?»

Для Берта небо снова стало молочно-серого цвета, как и весь окружающий пейзаж. Вопрос «Когда?» он задавал себе уже далеко не первый день. Но время шло, а ответы так и не приходили.

Парень вернулся в дом.

Войдя на кухню, он накинул рубашку и молча сел за стол. Лима принесла завтрак. Каша, хлеб, мед и яйца составляли привычный утренний рацион большинства северян.

От матери не укрылась резкая перемена в настроении сына. Она налила свежего отвара из лесных трав, поставила кружку рядом с ним и села напротив.

– Берт, дорогой, – мягко обратилась она к нему, – что-то случилось? Скажи мне.

– Нет… Просто не выспался, – ответил Берт и приступил к трапезе.

– Берт, я, хвала предкам, еще не слепая. Я вижу, тебя что-то гложет. Что-то гнетет тебя и уже давно, – мать взяла сына за руку. – Откройся мне, я хочу тебе помочь. Ведь раньше ты не был таким закрытым.

– Раньше… Раньше я был мал, – ответил Берт и медленно высвободил руку. – Наверное, я просто повзрослел, вот и все. Давай не будем говорить об этом сейчас, – легкое раздражение появилось в его голосе. – К тому же мне пора в кузницу.

– Хорошо, Берт, – как можно мягче сказала мать. – Но я надеюсь, когда-нибудь ты мне все расскажешь.

– Обещаю, – уняв раздражение, сказал сын. – Но не сегодня.

– Ладно, собирайся, тебе и впрямь уже пора, – поторопила Лима, заботливо поправляя перед выходом воротник сыновьей рубашки. – Славной тебе работы.