Эдвард Ник - «DALILA». Загадка русского перевода

«Прикащичьий клуб», или клуб «Русского Общества вспоможения приказчиков от купечества», о котором говорится в заметке, находился в особняке Корсаковых-Голицыных Санкт-Петербурга по адресу: Владимирский проспект, д.12. Это было известное увеселительное место столицы. В клубе с 1870 по 1874 годы располагался кафешантан «Орфеум »; в зимний сезон 1874/1875 годов – кафешантан «Русский зимний семейный сад» антрепренера Егарева. Весной 1875 года «Прикащичьий клуб» вернулся обратно и с апреля 1875 года в нём шли спектакли гастролировавшего финского театра, а с ноября 1875 года начались спектакли драматической труппы антрепризы актера Чернявского, о которой упоминается в заметке. Но не только этим был известен особняк. С 1869 года здесь располагалась типография владельца особняка в 1869-1878 годах, коммерции советника Спиридонова Владимира Христофоровича, в которой печаталась «Петербургская газета» , приобретенная Худековым в 1871 году. Именно этот особняк в октябре 1885 года Сергей Николаевич приобрел на имущественных торгах для размещения типографии своей газеты.

Санкт-Петербург, Владимирский проспект, д.12, конец XIX в.

О постановке в 1878 году спектакля в Житомирском театре оставил воспоминания Никулин Вениамин Иванович 7, будущий актер, неоднократно исполнявший одну из главных ролей «Далилы». Он писал о своем детстве: «Еще тогда я видел драму «Далила». Мой отец ошибся, вообразив, что пьеса имеет отношение к библейскому сказанию о Самсоне и Далиле. Оказалось же это обыкновенной французской мелодрамой, в которой героиня, любящая радости жизни и разнообразие во всем, бросает обожающего её художника 8 Росвейна. В последнем акте Росвейн умирает от чахотки или стреляется, уж не помню, – хотя и сам его потом несколько раз играл. Итак – он умирает, а она в это время, катаясь в гондоле с новым возлюбленным, среди чудесных декораций Магазари, поет нечто вроде – "если красавица в любви клянется, кто ей поверит, тот ошибется"… А друг Росвейна, на берегу, посылает ей вслед обличительные возгласы и проклятия под занавес…» 9

Житомирский городской театр, кон. XIX в.

В дальнейшем спектакль продолжал исполняться на столичных и провинциальных сценах, когда переводчиком стал указываться Сергей Худеков. Например, впервые была поставлена в Москве в театре А.Ф. Корша в бенефис Ивана Платоновича Киселевского, состоявшийся 03 декабря 1886 года, где главную роль Росвейна играл популярный актёр Солонин Пётр Фёдорович. В феврале 1889 года шла на сцене Дворянского театра в Симферополе (труппа Н.Н.Синельникова) и на сцене Городского театра в Калуге (труппа С.Ф.Киселевой).

И.П.Киселевский, (1839-1898)

Продолжала играться французами на сцене Михайловского театра на французском языке – 23 марта 1887 года в « Петербургской газете» публикуется рецензия « О постановке драмы О.Фелье «Далила»» при обозрении французского театра. Постановка вызвала большой резонанс среди театральной критики, в полемику по поводу спектакля включились газета А.С.Суворина «Новое время» , вечного оппонента Худекова, и журнал литературно-политический «Дело» . В сезон 1893/1894 года «Далила» игралась в Новочеркасске (труппа Н.Н.Синельникова). Одну из главных ролей ( Марты ) здесь исполняла тогда молодая и начинающая актриса Вера Фёдоровна Комиссаржевская, приглашенная по протекции Киселевского в труппу Синельникова «на роли вторых инженю и водевильные с пением» .

Гравюра «Далила». Франция, сер. XIX в.

Густав Стааль и Уильям Генри Мот. Изд. « Garnier Brothers »

О популярности этого сочинения в провинции хорошо говорит отзыв известного театрального критика и балетомана Константина Апполоновича Скальковского, писавшего в 1899 году: «Не очень у нас любят Октава Фёлье. Зато его «Далила» сделалась почему-то одною из любимых пьес нашей провинции и редкая jeune рremіère из отставных акушерок, с невозможными манерами и туалетами, откажет себе в удовольствии изобразить соблазнительницу принцессу Фалькониери…» 10– явно намекая на доктора медицины князя Долгорукова, который в 60-х годах стал известным общественным деятелем земской медицины. Странно только, почему Скальковскому популярность «Далилы» была непонятна, поскольку подобные мелодрамы, посвященные отношениям представительниц аристократии и человека искусства, именно в провинции пользовались особой популярностью. Причиной столь долгого успеха произведения французского драматурга театральные критики называли сценичность и эффектную роль «опытной светской кокетки, которая безжалостно губит даровитого артиста».

Но не только на сцене частных театров пользовалась популярностью «Далила» . Советские искусствоведы отмечали, что: « мотив спектакля «Далила» (драма О.Фёлье, русский перевод кн.Н.Долгорукова и Н.Худекова), премьера 11 которого состоялась в московском театре Корша 03 декабря 1886 года, в бенефис И.П.Киселевского» – был использован А.П.Чеховым при написании им рассказа «Новогодняя пытка», опубликованного в январе 1887 года в журнале «Будильник». Антон Чехов, смотревший 3 декабря 1886 года «Далилу» на сцене театра Корша в Москве, в это время был начинающим журналистом, который работал в «Петербургской газете» у Худекова Сергея Николаевича по протекции Николая Алексеевича Лейкина. Очевидно, что он не мог не знать, кто был автором перевода.

Сцены из русского перевода драмы использовались в качестве теоретических уроков для образования драматических артистов. Диалоги главных героев «Далилы» Элеоноры и Росвейна использовались преподавателем сценического искусства Санкт-Петербургского Императорского Театрального училища Н.Сведенцовым в его известном труде: «Руководство к изучению сценического искусства» – для уроков по теме «Любовное обольщение» 12

«Далила» считалась одним из лучших произведений Октава Фёлье, о ней писали на страницах ведущих русских журналов. Литературный и театральных критик Евгений Исаакович Утин в своей работе: «Драматическое искусство во Франции: Октав Фелье и Александр Дюма» писал: « Для драмы нужны серьёзные и сильные характеры, серьезные и сильные положения, нужна большая, широкая жизнь, затрагивающая душу столкновения (…) Огромным, гигантским шагом после его первых произведений была драма « Dalila », которою начинается его вторая манера. Какой тяжелый вздох должен был вырваться у автора « Scenes et Proverbes » в ту минуту, когда он решился приняться за « Dalila » Кажется, целая пропасть отделяет теперь Октава Фелье от того времени, когда он писал свои рассказы и сцены; повязка упала с его глаз, и он увидел, что в жизни не все один розовый цвет. Он смотрит теперь трезво на мир, он откинул свой оптимизм, и понял, что бури бывают не только в изящных хрустальных бокалах, а что они свирепствуют и в том бесконечном океане, который носит имя: человеческие страсти» . 13