Йозеф Вагнер - Царь зверей не лев

Мне было страшно интересно, что будет дальше. Что предпримет мать с педагогической точки зрения? Она подозвала к себе деток, которые очень послушно и быстро подбежали к ней и тут же начали ласкаться. Мордочками они нежно прикасались к голове львицы, она их "целовала", все снова было хорошо.

На Отьена эта сцена, видимо, не произвела никакого впечатления, так как в течение всего времени, пока я ее наблюдал, он все твердил свое:

— Львы очень плохие, бвана! Уйдем отсюда!

Я было решил послушаться и уйти... казалось, идиллия кончилась. Но через пару минут вдруг явилась с визитом статная львица с тремя отпрысками. Это была настоящая женщина — для начала она поприветствовала главу семейства, дружески облизав его голову, и только после этого точно таким же образом поздоровалась со своей подругой. После этой церемонии гостья непринужденно улеглась на траве, а все дети тут же принялись играть.

Озорство быстро вызвало жажду, и львята захотели молочка. Было это по-настоящему интересно — котята перебегали от одной львицы к другой, попив молочка от каждой, вне всякой зависимости от того, чья из них это была мамочка. Уже через минуту я не мог различить, какие львята детьми какой львицы являются. Львятки после этого как следует вздремнули, так что этот дружественный визит производил впечатление полной гармонии.

Такое интересное и мало известное явление мне уже однажды удалось наблюдать в просторах Серенгети, вблизи центра Саронеро. Львята пили молоко у каждой из собравшихся львиц. Напившись от одной из них, они весело перебегали ко второй, третьей, четвертой и обратно.

"Социальная" жизнь львов необыкновенно интересна. В брачный период самцы дерутся за самок самым жесточайшим образом, но серьезных ранений при этом не бывает. Как только львица выберет себе партнера, пара уходит в буш и бродит там вдвоем. Брачный период длится 5-7 дней, парочки же пребывают в буше 10-14 дней. Лев и львица не отходят друг от друга ни на шаг, вместе отдыхают, вместе охотятся и только что за ручки не держатся. Приходит время, лев и львица становятся заботливыми родителями. Детеныши родятся очень маленькими, всего-то 25-30 см длиной. Львица буквально глаз с них не спускает, а лев всячески балует и позволяет им любые шалости. Детки катаются у него на спине, таскают за уши, кусают за нос, но больше всего любят забавляться с его хвостом — видимо, это их любимая игрушка.

Таким образом, младенцы могут позволить себе все, что угодно. Во время угощения отец предоставляет им преимущественное право, о чем уже подросшие потомки и мечтать не смеют, вынужденные к терпеливому ожиданию своей очереди.

Да, все это настолько интересно и трогательно, что, увлекшись наблюдениями, я забываю о времени и об Отьене, вид которого становится все менее героическим.

— Бвана, скоро уже ночь! — напоминает он мне.

Отьен прав. Буш погружается в сиренево-голубую мглу, самое время вернуться в лагерь.

На обратном пути мы пережили еще одно приключение. Мне захотелось сделать последнюю фотографию, это должен был быть "снимок с настроением". Буш притих, ни одного зверя вокруг... и в этот момент неожиданно и молниеносно на нас напал лев. Укрываясь от нас примерно в двадцати метрах, он совершенно слился с высохшей травой. Поэтому мы его и не заметили. Я буквально швырнул аппарат Отьену и дал газу. Расстояние было очень небольшое, а мы сидели в открытом джипе. Кончилось все благополучно. Правда, когда мы вернулись в лагерь, я увидел, что Отьен сидит в машине со все еще вытаращенными от страха глазами. Тем не менее, аппарат, который я кинул ему на колени во время львиной атаки, он со священным почтением держал в руках.

Пока на голой скале или пустом месте вырастает лес, почва и местный климат претерпевают большие перемены. Скалистые участки сначала обрастают лишайниками, потом мхом и папоротниками, на смену им приходят однолетние травы, за ними следуют кустарники, затеняющие почву, и появляются отдельные деревья. Только так может появиться лес с населяющими его животными. Этот процесс развития может быть нарушен самыми различными обстоятельствами, но чаще всего в этот процесс вмешивается человек: он выжигает лес, распахивает почву, разводит скот. Причем делает это тогда, когда ему это наиболее выгодно.

Если бы человек этим не занимался, не могло бы существовать сельское хозяйство, ведь хлебные злаки, овощи, фрукты и кормовые культуры могут произрастать только в определенных условиях. Если в какой-либо области перестают обрабатывать почву, она тут же зарастает сорняками, а природа продолжает прерванный процесс.

Растущее население Африки корчует леса, выжигает траву, бьет дикого зверя и в силу того, что не заботится о сохранении природного равновесия, отбрасывает природу в ее развитии назад, к бесплодным пустыням и бесполезным сорнякам. Домашний скот поедает лишь несколько видов сладкой травы, полностью пренебрегая остальными. Поэтому на пастбищах всегда пасется большее количество скота, чем то, которое они способны прокормить, сладкие сочные травы быстро исчезают, а времени для их восстановления не остается. Некачественной траве ничто не угрожает, она быстро разрастается и превращает пастбище в дикие заросли устойчивых к любым воздействиям сорняков. Исконные африканские травоядные поедают любые травы, так что без нарушения природного равновесия на одном и том же пространстве их может прокормиться гораздо больше. Примитивные африканские крестьяне превращают плодородные местности в пустыню, вырубая и выжигая большие участки леса и выращивая на их месте культурные растения. Несколько лет, пока почва не истощится, они собирают хороший урожай, потом переходят на другое место и снова вырубают и выжигают лес. В результате леса изреживаются, в них чаще возникают пожары, они высыхают и отступают все дальше под натиском неприхотливых диких трав; пустыни занимают все большее пространство.

Изготовление древесного угля из свободно произрастающих деревьев кенийское правительство запретило еще в 1971 году. Древесный уголь можно отжигать только из деревьев, выращиваемых на плантациях. Туземные племена это запрещение игнорируют. А ведь одно дерево с диаметром ствола тридцать сантиметров может расти до 400 и даже до 1800 лет.

В сухом климате африканских саванн лучше всего растут те травянистые культуры, которые способны сопротивляться воздействию огня и последствиям постоянного выпаса. Процесс развития этик трав, так же как и травоядных, насчитывает уже не менее двадцати пяти миллионов лет. Растениям, идущим на корм, не вредят копыта поедающих их животных, так как разные виды травоядных привлекают разные виды трав, так что ни одна из них чрезмерно не уничтожается и не разрастается за счет исчезнувших. Интересно то, что дикие африканские травоядные никогда не уничтожают сразу все запасы пищи — огромные стада постоянно перемещаются с одного участка саванны на другой, так что траве они, собственно, ущерба не наносят. Масайя привели свой скот на обширные пастбища, где раньше пробегали только дикие копытные, в результате чего через несколько десятилетий сочные зеленые пастбища превратились в степи и полупустыни. Укрощенные животные утратили инстинкт чередования мест кормежки и стали поедать только самую вкусную траву, выщипывая ее до самых корешков. Кроме прочего, коровы повреждают почвенный покров и потому, что копыта у них все одинаковой величины, в то время как дикие копытные своими "разновеликими" копытами разравнивают поверхностный почвенный покров.