Александр Зубов - Становление и первоначальное расселение рода «Homo»

Для основной темы данной работы наибольший интерес представляет оценка объема черепов, давшая сенсационные результаты: 600–775 см 3(!), что хорошо укладывается в рамки показателей, типичных для Homo habilis/rudolfensis, хотя согласно предварительному таксономическому диагнозу дманисская серия была отнесена к Homo erectus. Интересно, что максимальный объем, зафиксированный в Дманиси, в точности совпадает с объемом наиболее известного «типового» черепа Homo rudolfensis — экземпляра KNM-ER 1470 из Кении. Сходство не ограничивается размерами: умеренно развитый надглазничный валик, округлый затылок, вогнутый контур лицевого отдела в латеральной норме, выраженный альвеолярный прогнатизм (рис. 3).Авторы опубликованной недавно детальной работы, посвященной черепам из Дманиси ( Rightmier et al., 2006) недаром включили в число сравнительных экземпляров ряд черепов Homo habilis/rudolfensis (ОН7, ОН13, ОН24, KNM-ER 1470, KNM-ER 1813), причем обнаружено значительное сходство и констатируется чрезвычайно архаичный краниологический комплекс находок из Дманиси: «… there are resemblances to H. habilis (sensu stricto). Some of the characters considered seem to be primitive, in the sense that they are common not only to early Homo but also species of Australopithecus and extant apes» (op. cit. p. 136). ( «… имеются черты сходства с Homo habilis (sensu stricto). Некоторые из рассматриваемых особенностей представляются примитивными в том смысле, что они обычны не только для ранних Homo, но также для некоторых вцдов австралопитеков и современных обезьян ». Однако, следует и противоположное по смыслу заключение:

Сравнение черепов KNM-ER 1470 (справа) по работе: D. Johanson & В. Blake «From Lucy to language», 1996 и Дманиси D 2700 (слева) по работе: G. Ph. Rightmier, D. Lordkipanidze, A. Vekua «Anatomical descriptions, comparative studies and evolutionary significance of the hominin skulls from Dmanisi, Republic of Georgia». Journal of Human Evolution. 2006. N 50. P. 115–141

«…but reveal numerous resemblances to H.erectus» («…но обнаруживают многочисленные черты сходства с Homo erectus» ) (там же), сделанное на основе сравнения с экземплярами KNM-ER3733, KNM-WT 15000, KNM-ER 992. Отмечено также сходство с черепами из Индонезии (фауна Джетис) — Сангиран 4 и ребенок из Моджокерто (древность соответственно 1,66 и 1,81 млн. лет до современности). Авторы рассматриваемой работы склонились к признанию большей близости с Н. erectus , но весь ход анализа показывает, что выбор между двумя видами ископаемых гоминид представлял существенные трудности и окончательный таксономический диагноз в известной мере остается условным. Нам представляется более удачной острожная формулировка, данная авторами в резюме рассматриваемой работы: «Проведенное исследование показывает, что находки в Дманиси близки к стволу, от которого эволюционировал H. erectus» («close to the stem from which H. erectus evolved » ( op. cit., p. 115 ). Описанная работа, на наш взгляд, убедительно показала, что в Дманиси найдена промежуточная форма эволюционирующего таксона внутри рода Homo, дающая основание для вывода о физическом облике гоминид, осуществивших «исход» из Африки в ранне-виллафранкское время. С нашей точки зрения логично предположить, что наука близко подошла к решению проблемы антропологического типа и эволюционного уровня гоминид, впервые покинувших пределы Африканской прародины рода Homo. Это был промежуточный , формирующийся таксон, сохранивший черты анатомических комплексов Homo habilis sensu Iato, но обладающий уже набором морфофизиологических и поведенческих адаптивных особенностей, обеспечивавшим переход к радикальной перестройке образа жизни и подъем на новую, более высокую эволюционную ступень. Фактически это еще не был Н. erectus, но уже трудно отнести его безоговорочно к Н. habilis. В этом случае следовало бы говорить о подвиде, притом достаточно хорошо очерченном , чтобы считаться самостоятельным таксоном в цепи эволюции рода Homo и имеющем право на собственное наименование в систематике гоминин.

В связи с этим необходимо подробнее рассмотреть вопрос о том, каково может быть это наименование и какой биномен соответствовал бы эволюционному уровню и систематическому положению исследуемой формы Homo. Казалось бы, проблема не очень сложна — надо только строго соблюдать правила биологической систематики. Однако, когда речь идет о человеке, притом в аспекте вертикальной систематики эволюционирующих и мигрирующих форм, возникает ряд трудностей, на которые антропологи не раз обращали внимание в подобных ситуациях и, в частности, в данном конкретном случае, когда речь шла о самых ранних представителях человеческого рода.

Процесс видообразования у человека в той или иной мере всегда отличался практически неповторимой спецификой. В моих прежних работах ( Зубов, 1982, 1985, 2004 ) неоднократно обосновывалась точка зрения, согласно которой для антропогенеза характерен феномен «сдерживания адаптивной радиации», за счет особой формы эволюции, — магистрализации, сущностной чертой которой является акцент отбора на развитие мозга и, соответственно, — на сложные формы поведения. При этом частично отпадает и, во всяком случае, уменьшается зависимость от окружающей среды и необходимость значительных морфофизиологических адаптивных перестроек, а значит — ослабевает тенденция видообразования , которой противостоит стихийная видовая «таксономическая интеграция ». Развитие материальной культуры, совершенствование орудий, накопление информации и совершенствование процессов обработки ее эволюционирующим мозгом составило базис «автономизации» (эмансипации ) ветви Homo , которая, в конечном счете, несмотря на широкое расселение по всей планете, в систематическом отношении сконцентрировалась в таксономическом пространстве одного вида. Внутривидовая изменчивость не уменьшается и может возрастать, вследствие чего таксономический вес размаха вариаций соответственно падает. В этом состоит специфически «человеческий» феномен, называемый мною « интегрированным многообразием» (Зубов, 2004). Это свойство сохранять видовую модель, как бы уклоняясь от специализации, я назвал эффектом «избегания оптимумов» гармонии со средой, создающей стрессовые условия как основу возможной специализации. У человека в процессе антропогенеза ответом на видообразующий (и опасный для популяции) стресс была не тотальная морфофизиологическая перестройка, а движение, миграция , как поиск более подходящих условий жизни и уход от дистресса. Кстати, это было одной из побудительных причин больших перемещений групп древних Homo , таких, как рассматриваемая здесь «Великая миграция».

К сходным выводам относительно особенностей видообразования рода Homo , пришел и американский биолог А. Кларк Аркади считающий, что поведение может в значительной степени влиять на тенденции к специализации: представители рода Homo обладали высоким уровнем толерантности по отношению к среде обитания и в малой степени были склонны к специализации. Это свойство у плейстоценовых гоминид проявлялось в своего рода «упругости», «эластичности» таксона ( «resilience» ), в ответ на деформирующее действие среды в период миграций ( Arcadi, 2006 ).