Александр Зубов - Становление и первоначальное расселение рода «Homo»

Нельзя не обратить внимание на тот факт, что древнейшие раннеплейстоценовые останки гоминин и каменные артефакты обнаружены не в южной части Китая, а под сравнительно более высокими широтами: Лантьян — 34° с. ш., Нихэваньская котловина — 40°, Лонггупо — 30°, что как будто противоречит выводу о более раннем появлении людей этого периода в южных регионах. Однако, необходимо иметь в виду, что природные условия в то время могли быть более привлекательными для ранних гоминин как раз на севере территории Китая: в раннем плейстоцене и позднем плиоцене там господствовал мягкий субтропический климат, расстилались саванны, постепенно сменяющиеся к югу лиственными лесами, в то время как южнее хребта Цзиньлин начиналась зона тропической растительности, трудно проходимая для древнего человека, особенно в зоне «дождевых» лесных массивов. Группа индонезийских и голландских исследователей ( Storm et al., 2005 ) опубликовала работу, в которой детально рассматривается вопрос о способности древних людей выживать в условиях влажного тропического леса, причем авторы пришли к выводу, что Homo erectus, несмотря на широкий диапазон адаптабельности, не мог выжить в тропических джунглях, куда человек проник только на стадии Homo sapiens с его значительно более развитой материальной культурой. В качестве важного аргумента авторы статьи приводят тот факт, что ни палеонтология, ни антропология, ни археология не могут опровергнуть это заключение. В тропическом лесу пришельцев первой волны миграции ожидали совершенно новые, незнакомые и притом очень тяжелые условия: несъедобные и ядовитые

растения, животные, обитающие в «верхних этажах» деревьев, к тому же б. ч. ночные, вследствие чего мало доступные для охоты, ядовитые змеи и насекомые, малярия, трудно переносимая влажность воздуха, непроходимые болота. Учитывая все это, авторы рассматриваемой статьи высказывают уверенность, что влажные джунгли были на пути Homo erectus совершенно непреодолимой преградой. Для Homo sapiens даже на очень примитивном уровне развития материальной культуры решение этой задачи оказалось вполне доступным: луки, духовые трубки, стреляющие отравленными стрелами, лодки, средства защиты от ядовитых членистоногих, знание лекарственных трав, метательное оружие — копья, бумеранги, — казалось бы несложный набор средств выживания индейцев Амазонии, австралийских аборигенов, племен Новой Гвинеи и Филиппин — был [огромным шагом вперед в ходе заселения человеком своей планеты. Но и Homo erectus не отступал в своей неуклонной дисперсии на восток и на север. Он просто обходил такие препятствия, как тропические джунгли, «не жалея потраченного времени», причем во время «Великой миграции» его главной и «беспроигрышной» стратегией было постоянное сохранение связи с морским, иногда речным, берегом. Конечно, надо иметь в виду один очень существенный момент, содействовавший расселению рода Homo , а именно — нестабильность природных условий на протяжении десятков и сотен тысяч лет: понижение уровня океана приводило к возникновению «мостов» суши между островами и континентами, колебания климатических параметров в определенные эпохи, способствовали смене влажного леса на саванну, менялся состав растительного и животного мира, что человек использовал для успешного выживания, хотя, естественно, были и неудачи: вся траектория миграции из Африка в Восточную и юго-Восточную Азию несомненно включала перерывы, тупики, эпизоды вымирания, длительные задержки, моменты практически полного обновления генофонда. Можно говорить лишь о движении популяций, объединявшихся в таксономически единое целое только на видовом уровне, причем и такое единство таксонов (если сравнивать начало и конец пути) могло претерпеть радикальные изменения.

Возвращаясь к проблеме преодоления древними людьми участков влажного тропического леса, необходимо отметить, что миграционные потоки, разделившиеся на полуострове Индокитай, попали в разные экологические условия, что могло стать причиной неодинаковой скорости распространения гоминин: на пути к северу нужно было преодолеть обширный массив джунглей, либо обойти по берегу весь полуостров. И тот и другой варианты несомненно были связаны со значительно задержкой по сравнению с индонезийским путем расселения если, конечно. колебания природных условий не создали в нижнем плейстоцене

Индокитая возможность благополучно пересечь полуостров, двигаясь на север. Так или иначе освоение этого региона в рассматриваемое время и на данном уровне материальной культуры вряд ли легко давалось древнейшим людям, что побуждало их двигаться дальше на север в поисках лучших условий жизни. При этом для миграции в северном направлении от хребта Цзиньлин уже не было серьезных препятствий кроме закономерных широтных изменений климата, которые, во всяком случае до широты около 45° (42–43°), были в пределах диапазона выживания людей того времени. Кстати, именно до этих широт распространялись группы ранних Homo в западной Евразии, что нам известно по материалам Дманиси.

В результате именно в северных районах Китая могли раньше сложиться условия для первоначальной колонизации или, во всяком случае, длительной миграционной паузы , подобной той, которая имела место в северном Индостане в районе Риват, типа « cul-de-sac », где современные исследователи обычно находят следы пребывания древнего человека. Менее благоприятные области мигранты, вероятно, проходили не задерживаясь и б. ч. не оставляли таких следов, по крайней мере во время древнейших этапов первой миграции. Нужно все же упомянуть, что свидетельства, хотя и несколько более поздние, пребывания Homo erectus в Индокитае — во Вьетнаме, Лаосе, Тайланде — имеются и датируются периодом 600–700 тыс. лет.

Дисперсия раннепалеолитического человека в северном направлении от основного пути на восток была довольно значительной. Американский археолог из Аризонского университета Дж. Олсен пишет в работе 1997 г.: «Представляются весьма убедительными данные Деревянко (1990) о заселении Монголии еще до среднего плейстоцена; если будет доказана их истинность, это поможет установить географическую связь между наиболее древними памятниками этого региона (древний Кульдаринский комплекс в южном Таджикистане и более молодая пещера Сельунгур в центральной Киргизии) и памятниками северо-востока Сибири» (Олсен, 1997. стр. 106 ).

Пещера Сельунгур ( Узбекистан ) была детально исследована специалистами нескольких смежных наук, в результате чего появилось много публикаций, включая анализ антропологических находок. Были обнаружены фрагменты плечевой кости и 6 изолированных зубов — резцов и премоляров. Описание этих материалов было опубликовано в работе У. И. Исламова, А. А. Зубова и В. М. Харитонова (1988 г.). Было сделано заключение о принадлежности скелетных остатков Homo erectus или, что не исключено, — другому таксону плейстоценовых гоминид. Позже относительно принадлежности зубов человеку возникли некоторые сомнения, вследствие чего было осуществлено повторное, еще более детальное исследование этого материала ( Зубов, 2009 ), которое вновь показало, что он относится к древнему таксону рода Homo, точнее — к Homo erectus. Первоначально датировка сельунгурского человека определялась в пределах 400–700 тыс. лет, но более поздние работы дали другие показатели древности: (1 150 000 — 1 000 000 до современности) ( Исламов, Крахмаль, 1995 ). Т. о. не только археологические, но и антропологические данные позволяют заключить, что раннеплейстоценовый человек, Homo erectus, в центральной Азии в своем движении на север «перешагнул» сороковую параллель. Это согласуется с выводом Р. Деннелла, что в умеренных широтах древние гоминины распространились на север около 1 млн. лет назад до 40–45° с. ш. ( Dennell, 2003). Разумеется, эта дата не позволяет прямо связать описываемый этап расселения с моментом «исхода» из Африки, но все же представляется логичным считать дисперсию гоминин в период 1,5–1,0 млн. лет закономерным продолжением именно первой волны «Великой миграции».