Владимир Крупин - Так начиналось…

Автомобильные фары вырывают из темноты кусок красной скалы, упершейся в дорогу у поворота. Гранит гладок, как пьедестал памятника. Сюда бы камнетеса с его резцом! Пусть путник прочтет на скале простые и звонкие слова: «Здесь прошел Н. И. Вавилов».

На земле еще нет достойного памятника этому человеку. В Саратове, городе, где угасла его жизнь, еще пустует площадь перед зданием, в котором звучал его голос, в котором родились лучшие творения вавиловской мысли. Мы еще встретимся с Николаем Ивановичем на этой площади! Сможет ли только бронза передать доброту и приветливость его глаз, непреклонность его убеждений и остроту его мысли?

Академик Н. И. Вавилов был формально беспартийным. Но у тех, кто читал его статьи в «Известиях» и «Правде», кто слушал его выступления во ВЦИК и на международных научных ассамблеях, сомнений в партийности ученого не возникало. Никто не удивлялся, когда встречал Вавилова в Смольном. Руководитель ленинградских большевиков С. М. Киров и лидер советской сельскохозяйственной науки вместе решали проблему северного земледелия.

Никто не удивился и тогда, когда академик поднялся на трибуну XVI конференции ВКП(б). Высший орган партии обсуждал вопрос о будущем социалистического земледелия. И участие в прениях президента Ленинской академии было вполне естественно.

Речь Вавилова, деловая, конкретная, проникнута железной логикой науки и большевистской страстностью. Освободить страну от импорта сырья, которое покупается на валюту за границей, — вот что прежде всего волнует ботаника. Срочное внедрение новых культур растений поможет достижению экономической независимости Союза. «Задания, выдвинутые партией, встречают исключительное сочувствие среди агрономических работников, — говорит оратор. — Но чтобы мобилизация науки была не порывом, не только пожеланием, нужны соответствующие меры… Мы прекрасно понимаем, что дело не в одной науке, не в одних знаниях, дело прежде всего в воле, в организации, в экономике, в стимулах…»

К началу тридцатых годов советские ученые могли уже подвести некоторые итоги. Пятнадцать лет Советской власти — срок немалый. Что же за это время сделано?

Создана мировая коллекция сельскохозяйственных культур. Отныне ключ к освоению растительных богатств планеты — в руках советских ученых.

Обновлено не только картофельное хозяйство страны. Шестая часть всех посевных площадей занята вировскими сортами.

Сорта упландов, привезенные из-за океана, обогатили хлопководство. В практику внедрены новые сорта. Они более урожайны. Благодаря таким сортам, как Акала, № 8517, занявшим все площади в Узбекистане, народное хозяйство получает каждый год миллионы рублей дохода.

Парфюмерная промышленность имеет собственное сырье. Созданы эфиромасличные совхозы. Они выращивают герань, лаванду, базилик. Валюта, которая тратилась на покупку эфирных масел для духов и одеколонов, идет теперь на приобретение иностранной техники.

Сорта кукурузы Стерлинг, Миннесота-13, привезенные Вавиловым из Америки, легли в основу успешной работы селекционеров Хаджинова, Козубенко (будущие лауреаты Ленинской премии), а также Одесского института.

Большой селекционный марафон начал П. П. Лукьяненко. Из сорта Клейн-33 (находка Вавилова в Аргентине) и североамериканского сорта 266. 287 (доставлен Талановым) он выведет через четверть века знаменитую безостую-1. Триста пудов с гектара — вот какая сила у этого сорта! Он поможет обновить земледелие Румынии, Болгарии, Венгрии…

А к 1940 году мы насчитаем в вировской коллекции около 200 тысяч образцов растений. 500 сортов будут внедрены в сельскохозяйственное производство.

Опытным станциям, колхозам, селекционерам институт будет рассылать ежегодно более 50 тысяч образцов различных сельскохозяйственных культур.

Коллекция института — основной фундамент, на базе которого выводились и выводятся новые сорта. Они предоставляют широчайшее поле деятельности для селекционеров.

Вас интересуют пшеницы, устойчивые против болезней? Вот образцы сельскохозяйственных культур из Чили, Канады, США.

Нужны самые крупнозерные формы? Вот сорта из Перу, Югославии, Италии и других стран Средиземноморья.

Требуются рекордисты по скороспелости — посмотрите представителей Ближнего Востока, Японии.

По качеству зерна отличаются сорта из Поволжья, США, Аргентины; по устойчивости против полегания — из Франции, Западной Европы, Австралии.

С маркой ВИР выйдут в жизнь сорта ячменя, ржи, овса. Опытные станции института получат 25 гибридов кукурузы. Это широко известные, районированные во многих областях сорта — ВИР-42, ВИР-25, ВИР-63, ВИР-117, ВИР-156. Ими засеваются миллионы гектаров. Не 17 акров земли где-нибудь в благодатной Калифорнии, а миллионы гектаров.

Все это — практическое наследство академика Н. И. Вавилова.

Да, сбывается ленинская мечта. В одном из докладов Вавилов напоминает о книге американца Гарвуда «Обновленная земля».

«…20 лет тому назад, когда приходилось читать эту книжку, все то, что писалось в ней, казалось нам далеким, трудновыполнимым идеалом. Но вот мы только закончили первую пятилетку, а идеал американской обновленной земли уже совершенно не удовлетворяет нас. Обновленная советская земля рисуется нам в неизмеримо более ярких красках. Мы хотим и добьемся больших сдвигов, иных масштабов. Нет задачи более увлекательной, более заманчивой, чем создание этой обновленной советской земли».

Богатства, собранные ВИР, — это только начало работ. Надо суметь толково воспользоваться накопленным добром. А для этого мало отобрать исходный материал в сортохранилищах. Селекционер нашего времени должен быть генетиком. И не только генетиком.

История селекции лучших сортов — чемпионов яровой пшеницы Маркиз, Тэтчер, Риджент, гибридов твердой и мягкой пшеницы Саратовской станции, — показывает наглядно, какой огромный многолетний труд коллектива селекционеров, генетиков, фитопатологов, технологов нужен для того, чтобы довести сорт до жизни.

К сожалению, генетики и селекционеры до сих пор разобщены. Вот что заботит ученого.

Селекционер — человек с зелеными пальцами. Это пальцы скрипача, который извлекает из своего инструмента волшебные звуки. Однажды разучив мелодию, скрипач уже играет не по нотам. Он запоминает ее навсегда. И когда вы слушаете его игру несколько раз подряд, вы удивляетесь памяти пальцев. Удивляетесь тому, какие разные по тонкости оттенки звуков, оттенки настроения привносит скрипач каждый раз в свою игру. Он совершенствуется, и совершеннее, прекраснее кажется нам одна и та же мелодия. Она повторяется в разных вариациях, скрипач импровизирует, не задумываясь, не останавливаясь.