Владимир Крупин - Так начиналось…

Настоящее искусство! — думаете вы про себя.

Искусство селекционера сродни искусству скрипача. Память его пальцев, ощупывающих колос или зерно, интуиция, с какой он улавливает оттенки цвета и формы сорта и с какой отбирает мгновенно, не задумываясь, нужную тональность и нужную окраску для будущего произведения, — поразительны. В этом есть что-то от волшебства.

Генетик — это не скрипач, выступающий без сопровождения оркестра. Это скорее дирижер. Его палочка руководит сразу десятками инструментов. И хотя дирижеру тоже не чуждо вдохновение, он не отклоняется от той музыкальной программы, которая начертана композитором на нотной бумаге. Роль дирижера — разыграть все по нотам и привести оркестр к заключительному аккорду.

Скрипач-импровизатор иной раз не знает, куда «заведет» его мелодия.

Дирижер придерживается точной программы. Он точно знает, где должны вступить трубы, когда надо дать знак валторне. Он должен иметь отличный слух и слышать каждый инструмент в отдельности и все разом.

Генетик обязан быть дирижером. Он работает планомерно, по программе, реализовать которую невозможно, не пользуясь инструментами всех наук, имеющих касательство к созданию нового произведения природы.

Нельзя допустить фальшивой ноты, нельзя взять бекар там, где значится диез. Не получится настоящей музыки, если скрипач захочет сыграть симфонию на одном инструменте. Ключ к партитуре, которой следует генетик и которой должен следовать селекционер, — это хромосомная теория наследственности, менделевы законы наследственности.

Забота Вавилова о дружном звучании биологического оркестра была направлена против тех солистов, которые надеялись проиграть симфонию на одной фанфаре, да еще и без нот. Нет, селекционер должен быть первой скрипкой. По ней равняются остальные инструменты оркестра, но они нисколько не заглушают слабый голос скрипки. Сила гармонии в том и состоит, что на фоне других инструментов голос скрипки усиливается, и общий аккорд звучит слаженно и мощно. Дружная работа советских ученых, их энтузиазм и творческий подъем, который был сродни общему революционному подъему в нашей жизни, сделали нашу науку в двадцатые-тридцатые годы форпостом мировой генетики и селекции, биохимии и дарвинизма.

Перелистывая партитуру селекционера — вировскую коллекцию сортов, — такой опытный дирижер, как Вавилов, отчетливо видел и трудные аккорды и сложность прочтения вариаций, написанных великим композитором жизни — природой.

Одна нота не аккорд. Но одна нота может испортить аккорд, прозвучать резким диссонансом, если она взята не вовремя или в другой тональности.

Знание партитуры (генетики) — вот что прежде всего необходимо, чтобы создать новый сорт.

11 июня 1940 года академик ставит точку в труде, который увидит свет через 25 лет. Называется он «Критический обзор современного состояния генетической теории селекции растений и животных». Это завещание ученого всем советским биологам. Красной нитью в «Обзоре» проходит мысль о необходимости дружной работы генетиков и селекционеров.

Действовать по точным законам науки — химии, физиологии, биохимии и самой биологии — завещание Вавилова творцам новых растений.

Рассмотрим конкретный пример. Пшеницы Средней Азии обладают высокой устойчивостью и к почвенной и к воздушной засухе. Это бесспорный факт. Разве не заманчиво скрестить их, например, с украинскими пшеницами, чтобы придать последним бóльшую засухоустойчивость? Однако простое скрещивание сопряжено с большими сложностями. Оно не укладывается в простые схемы, даже если понимать засухоустойчивость как обусловленную несколькими генами. Среднеазиатские пшеницы наряду с засухоустойчивостью обладают сложным комплексом признаков: они поражаются в наших условиях различными видами ржавчины, головни, мучнистой росой, гессенской и шведской мухами. Это уж диссонанс. Композитор жизни и в других местах партитуры проставил неверные ноты. Пшеницы Азии к тому же трудно обмолачиваются, полегают в условиях Украины, требуют повышенной температуры в период созревания, мало зимостойки. Выхватить из цепи признаков лишь один, нас интересующий, — засухоустойчивость, — и передать его степным украинским пшеницам — задача, сопряженная с огромными трудностями. Селекционер обязан учитывать весь комплекс свойства и не удивляться, если вместе с засухоустойчивостью к новому сорту «прицепится» еще какой-нибудь признак, унаследованный от предков, скажем, чрезмерная зябкость.

Всестороннее знание сложного комплекса исходных форм является основой правильной генетической теории отбора. Этого, к сожалению, не было, и в этом, заключает Вавилов, ахиллесова пята генетики в приложении к селекции. Отсюда значительные разочарования, тем более что селекционная работа шла и идет еще нередко в отрыве от генетики.

В начале того же лета Вавилов пишет инструкцию к составлению экологической карты СССР.

Деятельность ВИР привела к мобилизации колоссальных ресурсов сортов и видов культурных растений.

Для их внедрения (интродукции) в советское земледелие нужен был точный путеводитель, чтобы не наугад, не вслепую отбирать из коллекции ячмень для севера, пшеницу для пустыни, картофель для Сахалина.

Разве можно один и тот же сорт навязывать сразу десяти различным географическим районам? Такая политика в земледелии обречена на провал. В стране, где возделывается 140 миллионов гектаров пашни, стране заполярной тундры и сухих субтропиков, полесских болот и казахских степей, каждому району должен быть рекомендован свой набор культур и видов. Районирования требует плановое государственное хозяйство. Каждому месту — свой сорт. Каждому сорту — свой дом, свое жилище.

Прежде чем идти дальше, уясним себе, что означает слово «экология». Оно происходит от двух слов: «логос» — учение, и «ойкос» — дом, жилище. Наука о месте обитания.

Чтобы ввести новый сорт в культуру в наиболее пригодном для него месте обитания, нужно прежде изучить экологические особенности сорта. Эти особенности — ценные свойства и недостатки сорта — следует учитывать и при скрещивании. Если мы хотим улучшить старый сорт новым, то мы должны знать, подойдет пришелец для гибридизации экологически.

Организмы неотделимы от среды. Среда откладывает на облике растений и животных свои особенности. Так вырабатывается определенный экологический облик сортов, видов и культур. Перенося отдельные виды и сорта из одного района в другой, из одной страны в другую, мы должны учитывать этот облик, подбирать сорта с подходящей для данного района конституцией.

Отсюда, заключает инструкцию Вавилов, значимость экологии как науки о соотношении растительных и животных организмов со средой. Таким образом, мы логически пришли к экологической классификации культурных растений. Экология требует распознавать виды не только по внешним признакам. Нужно взять весь комплекс свойств вида. И длину его жизни (вегетационный период). И отношение к засухе и морозам. И продуктивность. И иммунитет к инфекциям…