Коллектив авторов - Urban commons. Городские сообщества за пределами государства и рынка [litres]

Палаточные городки я планирую интерпретировать и как палаточные совместности (tent commons), и как практику производства совместностей в палатках. Этот анализ собирает воедино материалы моего эмпирического исследования в нескольких городах северо-запада США, а также недавние этнографические исследования жизни в палаточных городках, написанные Тони Спарксом и другими 316 316 Tony Sparks, As Much Like Home As Possible: Geographies of Homelessness and Citizenship in Seattle’s Tent City 3, dissertation, Seattle: Department of Geography, University of Washington (2008); Tony Sparks «Governing the Homeless in an Age of Compassion: Homelessness, Citizenship, and the 10 Year Plan to End Homelessness in King County, Washington», Antipode 44, № 4 (2012); Talmadge Wright, Out of Place: Homeless Mobilizations, Subcities, and Contested Landscapes (New York: SUNY Press, 1997); National Coalition for the Homeless (NCH), Tent Cities in America: A Pacific Coast Report (2010); Abbilyn Miller, Determining Critical Factors in Community-Level Planning of Homeless Service Projects, dissertation, Urbana: University of Illinois at Urbana (2012). . Текст Лайнбо предлагает ключевые описания совместностей, верно схватывающие качества палаточных городков 317 317 Linebaugh, «All for One and One for All!». : то, как они появляются и действуют, и то, как бездомным приходится сражаться за место для разбивания городка.

Лайнбо предполагает, что «производство совместностей – неотъемлемая черта человеческой жизни» 318 318 Ibid. . Это позволяет предположить, что поселения, разрастающиеся и превращающиеся в палаточные городки, создаются из‐за базового человеческого инстинкта выживания, который служит ультимативным raison d’être. Нет ничего нового в том, что нищие, измученные отсутствием крова, совместно организуют убежища, предлагающие хоть какие-то плюсы жизни сообща (безопасность, защищенность и обмен опытом). Не уникально это явление и для глобального кризиса, который, как предлагают считать медиа, загоняет средний класс в палатки. Тем, кого лишили прав и собственности, всегда требовалось место, которое можно считать «домом». Согласно Питеру Росси, исследователю бездомности, дом – это, в сущности, пространство, куда можно гарантированно вернуться, чтобы провести следующую ночь 319 319 Peter Rossi, Down and Out in America: The Origins of Homelessness (Chicago: University of Chicago Press, 1990). . Однако бездомные обитают в мире, который с каждым днем становится все более враждебным. В этом мире буквально нет места тем, у кого нет собственности; здесь не привечают тех, кто не может или не хочет жить в ночлежках для бездомных. Их вынуждают к постоянной мобильности, криминализирующей элементарные попытки выживания и низводящей их жизнь до уровня оголенной экзистенции (bare existence).

Палаточные городки – пространства, где образуются сообщества и устанавливаются социальные связи. Эти сообщества основываются на коллективном труде, который обеспечивает общее воспроизводство (shared reproduction). Сообщество – форма, резко контрастирующая с тем, как обычно выживают в современном обществе, приучившемся презирать бездомных или расценивать их как призраков, бродящих по улицам; с тем, как работает социальная эксклюзия. Как отмечает Лайнбо, «[ч]еловеческая солидарность, выраженная в слогане „Один за всех и все за одного“, – есть основание для создания совместностей <���…> создание совместности – это труд, требующий сил и ресурсов». Он прибавляет, что «именно труд преобразует нечто в ресурс» 320 320 Linebaugh, «All For One and One For All!». . Таким образом, палаточные городки – это «ресурсы общего пользования», позволяющие бездомным создавать пространство как общий ресурс посредством активного труда 321 321 An Architektur, «On the Commons». . Создатели совместностей апроприируют пространство, задают его периметр, устанавливают палатки, присваивают план поселения и, наконец, обустраивают элементарный быт: огонь, электроэнергию, снабжение водой и продуктами, организуют санитарную зону и безопасность.

Палаточные городки можно описать как идейные сообщества (intentional communities). Тем не менее их политика идентичности меньше сфокусирована на идеологической или культурной близости; в основном она формируется общими потребностями и поддержанием убежища как общего ресурса. Жители палаточных городков – не революционеры; большинство всего лишь стремится добраться до уровня качества жизни, который многие американцы принимают как само собой разумеющийся. Во многих интервью с обитателями звучит одно и то же утверждение: «Палаточный городок – это семья; это дом» 322 322 See also: NCH, Tent Cities in America. . Нелегкая задача – создать и поддерживать сообщество индивидов, которых удерживает вместе только общая беда. Сложно создать совместность из слабых и ничем не подкрепленных связей, проявляющихся лишь пространственно в близости разбитых палаток; «общим ценностям приходится обучать и постоянно их пересматривать» 323 323 Linebaugh, «All For One and One For All!». . Потребность в регулярном пересмотре ценностей проявляется каждодневно в организованных лагерях, представляющих впечатляющий набор структур самоуправления. Каждое сообщество, численностью от 60 до 100 обитателей, выстраивает собственные правила и кодекс поведения, создающие социальный порядок 324 324 NCH, Tent Cities in America. : это наблюдается и в Дигнити-вилледж (Портленд), Сейф-Граунде (Сакраменто), Никельсвилле, Палаточных городках 3 и 4 (Сиэтл), Кемп-Кихот (Олимпия). Созданные правила определяют права и обязанности каждого, кто становится обитателем; они кодифицируют и базовое взаимоуважение вместе с ненасильственным поведением, и запрет на употребление наркотиков и прочих глупостей, и обязательные наряды в караул 325 325 Ibid.; Sparks, As Much Like Home As Possible. .

Вышеупомянутые сообщества управляются в соответствии с принципами низовой (grassroot) народной демократии: решения принимаются коллективно на обязательных ассамблеях, проходящих регулярно – либо ежедневно, либо раз в неделю или месяц. На ассамблеях определяют все аспекты совместной жизни – либо консенсусно, либо большинством голосов. Сообщества отличает сложная структура: есть лидеры, называемые «старшими», есть и тщательно продуманная система разделения труда – есть «глава системы безопасности», «строитель палаток», «собиратель пожертвований» или, например, «судья». Позиции выборные, и всякий раз решение о том, кто их будет занимать, выносят на общем собрании. В сообществах численностью от 20 до 100 с лишним человек, в которых одновременно живут и пары, и одиночки, нередки и социальные драмы – об этом говорят многие респонденты. Тем не менее «производство совместностей всегда носит локальный характер. Оно зависит больше от привычек, памяти и устной передачи принятых норм, нежели от закона, полиции или медиа»; пусть даже в лагере есть написанный свод правил, жители должны учить их каждодневно, тренируя навыки «хорошего соседа по лагерю» 326 326 Ibid.; Linebaugh, «All For One and One For All!». . Особый акцент сделан на взаимоуважении и личной свободе, что резко контрастирует с иерархичной и часто подавляющей повседневностью индустрии приютов, в которой бездомные вынуждены постоянно утверждать свои права.