Дэниэл Деннет - Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Да, мозг увеличился в результате естественного отбора. Но в результате возросших, таким образом, размеров, а также плотности нервной ткани и связности нервных клеток, человеческий мозг смог выполнять множество разнообразных функций, достаточно независимых от изначальных причин увеличения его массы. Мозг вырос не для того, чтобы мы могли читать, писать, считать или следить за сменой сезонов – а ведь, насколько нам известно, человеческая культура существует за счет подобных навыков… Универсалии языка так сильно отличаются от любых других явлений, а их структура настолько необычна, что кажется необходимым, чтобы они появились скорее как побочное последствие увеличившейся мощности мозга, а не в ходе простого последовательного развития из лопотания и жестикуляции наших предков. (Это рассуждение о языке принадлежит вовсе не мне, хотя я полностью с ним солидарен; такое развитие мысли – естественный ход при эволюционном прочтении теории универсальной грамматики Ноама Хомского.) 696

Гулд подчеркивает, что мозг мог изначально увеличиться в размерах не из‐за отбора в пользу языка (или даже усиления интеллектуальных способностей) и что человеческий язык мог сформироваться и не как «простое последовательное развитие лопотания наших предков», но из этих предположений (которые мы можем принять, чтобы продолжить разговор) не следует, будто языковой орган не является адаптацией. Он, допустим, экзаптация, но экзаптации являются адаптациями. Пусть поразительный рост мозга гоминидов будет «антревольтом», что бы ни понимали под этим термином Гулд или Кейзер – языковой орган все равно останется такой же адаптацией, как и птичье крыло! Как бы внезапно ни возникло препятствие, резко развернувшее наших предков направо в Пространстве Замысла, то тем не менее было постепенное развитие конструкции под давлением естественного отбора – если только мы в самом деле не имеем дела с чудом или многообещающим чудовищем. Короче говоря, хотя Гулд и провозгласил теорию универсальной грамматики Хомского цитаделью, способной укрыть от адаптационистского объяснения языка, а Хомский, в свою очередь, одобрил антиадаптационизм Гулда как веский повод отвергнуть очевидную обязанность стремиться к эволюционному объяснению врожденности универсальной грамматики, два эти авторитета поддерживают друг друга и только потому не падают в пропасть.

В декабре 1989 года психолингвист из Массачусетского технологического института Стивен Пинкер и его магистрант Пол Блум сделали в своей alma mater , на коллоквиуме по когнитивным наукам, доклад на тему «Естественный язык и естественный отбор». В этом докладе, текст которого впоследствии появился в Behavioral and Brain Sciences как программная статья, была брошена перчатка:

Многие люди утверждали, что эволюцию человеческой языковой способности невозможно объяснить дарвиновским естественным отбором. Хомский и Гулд предположили, что язык мог развиться как побочный продукт отбора иных способностей или под действием пока еще неизвестных законов роста и формы… По нашему мнению, есть все основания полагать, что способность к грамматике сложилась в ходе неодарвиновского процесса 697.

«В некотором смысле, – говорили Пинкер и Блум, – цель наша невероятно скучна. Мы всего лишь утверждаем, что язык не отличается от иных сложных способностей (например, эхолокации и стереоскопического зрения) и что происхождение таких способностей можно объяснить только посредством теории естественного отбора» 698. К этому «невероятно скучному» выводу они пришли, кропотливо оценив различные анализы разнообразных явлений, которые не оставляют сомнений в том, что – вот это сюрприз! – «языковой орган» и в самом деле должен был приобрести множество самых интересных своих свойств благодаря адаптации, в точности как мог бы предположить любой неодарвинист. Однако их слушатели в MIT отнюдь не заскучали. Было назначено ответное выступление Хомского и Гулда, и в аудитории яблоку негде было упасть 699. Меня потрясло, с какой враждебностью и невежеством выдающиеся когнитивисты без всякого стеснения высказывались об эволюции. (Строго говоря, именно размышляя об этом собрании, я осознал, что больше нельзя откладывать работу над данной книгой.) Насколько мне известно, стенограммы не сохранилось (комментарии в BBS затрагивают некоторые темы, поднимавшиеся в ходе дискуссии), но можно в некоторой степени оценить атмосферу, поразмыслив над составленным Пинкером списком десяти наиболее ошеломительных возражений, на которые они с Блумом отвечали после того, как обнародовали черновики своей статьи (он рассказал мне о них в личной беседе). Если я правильно помню, во время дискуссии в MIT прозвучали те или иные их версии:

1. Цветовое зрение нефункционально; красные яблоки от зеленых можно отличить, ориентируясь на насыщенность оттенка.

2. Язык вовсе не предназначен для общения: он похож не на наручные часы, а на прибор Руба Голдберга со штырем, который при желании можно использовать как солнечные часы, в центре.

3. Любой довод о функциональности языка можно с тем же успехом и убедительностью применить к письму на песке.

4. Структуру клетки следует объяснять физикам, а не эволюционистам.

5. Тот факт, что у вас есть глаза, и тот, что ваше тело обладает массой, нуждаются в объяснении одного и того же рода, ибо подобно тому как глаза позволяют вам видеть, масса позволяет вам не парить в пространстве.

6. Разве что-то там насчет крыльев насекомых не опровергает Дарвина?

7. Язык не может быть полезен; он приводил к войне.

8. Естественный отбор не имеет особого значения, поскольку теперь у нас есть теория хаоса.

9. Язык не мог появиться в результате эволюции под давлением отбора в пользу коммуникации, поскольку мы можем задать вопрос о чьем-то самочувствии, вовсе не желая слышать ответ.

10. Все согласны, что естественный отбор сыграл какую-то роль в происхождении разума, но не может объяснить все детали до последней, а значит, и говорить больше не о чем.

Несут ли Гулд и Хомский ответственность за причудливые убеждения некоторых своих сторонников? На этот вопрос простого ответа нет. Больше половины пунктов в списке Пинкера очевидным образом восходят к заявлениям, которые делали Гулд (в частности, № 2, 6 и 9) и Хомский (в частности, № 4, 5 и 10). Те, кто делает такие заявления (в том числе и другие, вошедшие в список), обычно ссылаются на авторитет Гулда и Хомского 700. Как говорят Пинкер и Блум, «Ноам Хомский, величайший лингвист в мире, и Стивен Джей Гулд, самый известный в мире специалист по теории эволюции, неоднократно высказывали предположение, что язык может не быть результатом естественного отбора» 701. Более того – два важных голоса, которые так и не прозвучали, – я еще не видел, чтобы Гулд или Хомский попытались исправить эти ляпсусы, допускаемые в горячке боя. (Как мы увидим, это – общая проблема; мне жаль, что из‐за характерного для социобиологов менталитета осадного положения они проглядели – во всяком случае, забывали исправить – довольно значительное количество случаев, когда те, кто играл на их стороне, позволяли себе чудовищно неряшливые построения.)