Дэниэл Деннет - Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни

Одной из важных для немецкого философа Мартина Хайдеггера тем была тема виновности Сократа в большинстве недостатков философии – ведь именно он научил всех нас требовать необходимых и достаточных оснований. Дарвин с Хайдеггером не так-то часто друг друга поддерживают, так что на этот случай стоит обратить внимание. Хьюберт Дрейфус давно настаивает (см., например: Dreyfus 1972, 1979), что искусственный интеллект основан на неспособности адекватно оценить хайдеггеровскую критику Сократа, и хотя это может быть верным для некоторых подходов к искусственному интеллекту, это не так для всего (непоколебимо дарвинистского) поля исследований в целом (я дам обоснование этому тезису в тринадцатой и пятнадцатой главах).

Jackendoff 1993.

Eigen 1992. Р. 40.

Отметим существующую здесь параллель с обсуждением ложной дихотомии между оруэлловской и сталинской моделью сознания в моей книге «Consciousness Explained» (1991a). В этом случае также отсутствует существенный признак оригинала. (В упомянутой работе Деннет приводит аргументы против представления о том, что можно однозначно определить, являются ли ошибки сознательного восприятия ошибками, возникающими до момента осознания чего-то (сталинская модель, по аналогии с постановочными публичными процессами), или же они являются последующими ошибочными корректировками (оруэлловская модель, по аналогии с переписыванием исторических документов). – Примеч. ред. )

Мы вновь сталкиваемся с терпимостью к сумбуру в использовании метафор. Некоторые теоретики говорят об области притяжения : они руководствуются образом шара, слепо катящегося вниз к точке с минимальной высотой вместо того, чтобы слепо катиться вверх к точке с высотой максимальной . Просто выверните адаптивный ландшафт наизнанку, и горы станут областями притяжения, хребты – каньонами, а «гравитация» оказывается аналогом давления отбора. До тех пор пока вы последовательны, совершенно неважно, будет ли картина ориентирована «вверх» или «вниз». Прямо сейчас я перешел в другую систему отсчета, просто чтобы это продемонстрировать.

За последние годы об интенциональности писали многие философы, работающие в самых разных традициях. Общее представление о предмете можно составить, ознакомившись с моей статьей «Интенциональность» (в соавторстве с Джоном Хаугеландом) в: Gregory 1987. Более подробный анализ дан в моих книгах (Dennett 1969, 1978, 1987b).

Searle 1980, 1985, 1992.

Это – основной тезис работ Dennett 1987b, 1991a.

Marzlish 1993.

Turing 1952.

Работы Hodges 1983. Ch. 7 и Steward, Golubitsky 1992 содержат в высшей степени внятное изложение статьи Тьюринга о морфогенезе. В последней работе также обсуждается отношение авторов к наиболее современным теоретическим исследованиям в данной области. Как бы ни были прекрасны идеи Тьюринга, когда речь идет о существующих в реальности биологических системах, они, вероятно, имеют лишь опосредованное применение. Джон Мейнард Смит (в личном разговоре) вспоминал, как впервые прочитал статью Тьюринга 1952 года (ее показал ему научный руководитель, Дж. Б. С. Холдейн) и годами был убежден, что «мои пальцы – волны Тьюринга, мои позвонки – волны Тьюринга», – но в конце концов с неохотой осознал, что все не может быть столь просто и прекрасно.

На самом деле связь между компьютерами и эволюцией прослеживалась в еще более давние времена, в эпоху Чарльза Бэббиджа, с чьей идеи «Разностной машины» (1834), по общему признанию, начинается предыстория компьютера. В пресловутом «Девятом Бриджуотеровском трактате» Бэббиджа (1838) его теоретическая модель вычислительной машины используется, чтобы предложить математическое доказательство того, что Бог, по сути дела, запрограммировал природу на создание видов! «В умной машине Бэббиджа каждая последовательность чисел может быть запрограммирована так, чтобы вклиниваться в другую, сколь бы длинной она ни была. По аналогии в момент Творения Бог устроил так, чтобы новые виды животных и растений появлялись с течением истории по порядку, словно в заводной игрушке – Бог создал не непосредственно виды, а скорее законы, которые приводили к их появлению» (Desmond, Moore 1991. Р. 213). Дарвин знал о Бэббидже и его «Трактате», и даже посещал его вечера в Лондоне. Книга Desmond, Moore 1991 (P. 212–218) соблазняет возможностью кое-что узнать об обмене идеями, который, возможно, шел между ними.

Более века спустя другое лондонское общество единомышленников, клуб Ratio , стал инкубатором для более современных идей. Джонатан Миллер обратил мое внимание на клуб Ratio и побудил при написании данной книги изучить его историю, но пока что я немногого добился. Однако я заинтригован сделанной в 1951 году фотографией членов клуба, украшающей обложку книги «Передача информации в нервной системе» А. М. Аттли (Uttley 1979): на лужайке сидит Алан Тьюринг бок о бок с нейробиологом Хорасом Барлоу (кстати говоря, прямым потомком Дарвина); за ними стоят Росс Эшби, Дональд Маккей и другие выдающиеся деятели ранних дней развития дисциплины, ставшей современной когнитивистикой. Мир тесен.

Статья Сэмюэла 1959 года была повторно опубликована в первой, классической антологии Фейгенбаума и Фельдмана «Вычислительные машины и мышление» (1964). Хотя я прочитал статью Сэмюэля, когда антология Фейгенбаума и Фельдмана впервые вышла из печати, я, как и большинство читателей, проигнорировал большую часть подробностей, насладившись лишь эффектной концовкой: описанием прошедшего в 1962 году турнира между «взрослой» программой и Робертом Нили, чемпионом по игре в шашки. Нили проиграл с достоинством: «Что касается последней игры, с 1954 года, моего последнего поражения, я не встречал столь сильного соперника среди людей». Мой интерес к статье Сэмюэля (в которой я открываю что-то новое и ценное при каждом следующем прочтении) возродился, когда я прослушал великолепную лекцию из вводного курса информатики, прочитанную моим коллегой, Джорджем Смитом, с которым мы вместе преподавали в Университете Тафтса.

Samuel 1959. Р. 72.

Dennett 1989b.

Samuel 1964. Р. 83.

Ibid. Р. 89.

Ibid.

Kludge (то, что по-русски называется «костыль». – Примеч. пер. ) рифмуется со stooge и представляет собой ситуативную или импровизированную «заплатку» или исправление программного обеспечения. Пуристы произносят этот профессионализм как [kluge], привлекая внимание к его (вероятной) этимологии – сознательно искаженному немецкому слову klug(e) , означающему «толковый»; однако согласно «The New Hacker’s Dictionary» (Raymond 1993), у термина может быть и более ранний предшественник – бумагоподающее устройство фирмы Kluge , «приставка к механическому печатному станку», использовавшаяся уже с 1935 года. В ранний период своей истории слово это означало «сложный и озадачивающий артефакт для выполнения тривиальной задачи». Смесь восхищения и неприязни, с которыми хакеры относятся к клуджам («Как такая нелепица может быть настолько остроумной!»), абсолютно совпадает с тем, что испытывают биологи, дивящиеся извращенно-изощренным решениям, столь часто находимым Матерью-Природой.