Мишель Сапори - Роза Бертен. Кутюрье Марии Антуанетты

Но не будем забывать, что главная цель моды — соблазнять. Торговцы модными товарами — вот враги женатого мужчины.

Мерсье намекнул лукаво: «Все эти платья, украшения, ленты, воздушные ткани, чепчики, перья, блонды, шляпки приводят к тому, что пятнадцать тысяч девушек, достигших брачного возраста, не выйдут замуж. Всякий мужчина боится торговки модными изделиями, и перспектива жениться его пугает. Как только холостяк видит эти прически, щегольство, которому поклоняются женщины, он впадает в глубокое раздумье, прикидывает и решает так и остаться холостяком». Граф д’Аранда, посол Испании, едва приехав в Париж, категорически запретил своей молодой семнадцатилетней супруге посещать «Великой Могол», а при дворе, если верить мадам Кампен, «происходили неприятные семейные сцены, многие супружеские пары охладели друг к другу или поссорились…».

Мода времен Марии Антуанетты, 1780-е годы

Еще более забавный случай: в 1768 году соблазнительные модные предметы от Розы Бертен были запрещены в военном лагере маршала де Бройля. «Число прекрасных дам, проводящих там свои молодые годы, бесконечно. Маленькая г-жа де Мазарини лицедействует там, разряженная до ушей, но маршал причинил ей большое огорчение. Она накупила за большие деньги у мадемуазель Бертен самых элегантных „польских платьев“; маршал же их запретил. Как говорят, он нашел, что у него в армии это неподходящее военное одеяние. Я вовсе не шучу, но поскольку известно, что ничего не происходит без достаточных оснований, все решили, что это все для того, чтобы удалить дамское войско, которое ему весьма надоело» [95] Франсуаза Элеонор де Буфлер . Неизданная переписка графини Сабран и шевалье де Буфлер, 1778–1788 годы. Париж: Плон, 1875, с. 19, письмо от 4 сентября 1778 г. .

Женщины же придерживаются совершенно другой точки зрения. Они были зависимы от мадемуазель Бертен. Одна из светских львиц того времени, знаменитая г-жа Крюденер, радовалась собственной скромности: «В окружении роскоши и пустых удовольствий, которые меня ошеломили в Копенгагене, я оставалась простой, естественной и всегда готовой быть ближе к природе!» Вот так, влюбленная в простоту, она и покинула Копенгаген по причинам экономии. Немного времени спустя, живя в Париже, она потратила 20 000 ливров в «Великом Моголе» [96] Шарль Эйнар . Жизнь мадам де Крюденер. Париж: Шербюлье, 1849, с. 35. .

Обреченный следовать головокружительной моде, женский двор попадал в долги. Когда королева решает, что чепчик мадемуазель Бертен ей по вкусу, и величественно объявляет, что он великолепен, с этого дня и целый месяц каждая и повсюду носит такой же чепчик, и девушки из бутика «Великий Могол» производят их взапуски. Дамы и девушки утверждают, что королева права, что ничего лучше не может быть, но также правда и то, что трудно придумать нечто, сложнее такого чепчика в исполнении. И все единогласно признают, что только мадемуазель Бертен может гордиться тем, что она производит их в совершенстве. Точно так же подразумевается, что властью мадемуазель Бертен некое расположение складок придает слишком толстой талии правильную пропорцию, а гигантским бедрам — привлекательность, которой они на самом деле не обладают.

Таким образом, в это время все дамы — от герцогинь до самых рядовых маркиз — желали быть украшены исключительно руками мадемуазель Бертен, которая одна была в моде. Простолюдинки тоже не хотели отставать в области моды.

Костюмы жен ремесленников и горничных приближались, сколько могли, к костюмам знатных дам, за которыми они все время наблюдали, как только те попадались им на глаза. Однако богачи, порабощенные сумасшедшими расходами своих жен, всегда шли немного дальше, чем хотели, а обывательницы сражались между собой поддельными шляпками. Жена виноторговца украшена так-то и так-то: не могло было и речи, чтобы выйти на прогулку, если нет возможности надеть такую же шляпку! Мерсье огорчался: «Роскошь стала столь безумно дорога, что нет такого состояния, которое она не могла бы уничтожить. Ни один век не был столь же расточительным, как наш. Расходуются все доходы, пожираются капиталы, выставляется напоказ скандальное чрезмерное изобилие. Все хотят затмить соседа».

Достигнув столь высокого положения в обществе, мадемуазель Бертен пожелала иметь, как королева, свой «Малый Трианон».

У нее уже был собственный «второстепенный дом» в Сир-ле-Мело по дороге из Санлиса в Бове, но она хотела дом более внушительный, красивый и ближе к Парижу, поэтому решилась его продать и купить поместье, куда смогла бы приезжать чаще.

Она выбрала Эпиней-на-Сене около Сен-Дени, небольшое поселение, окруженное полями, но расположенное всего в трех лье от Парижа. 2 марта 1782 года она купила там дом у его владельцев — маркиза де Фрейнь, полномочного посла в Германии, и маркиза д’Юссон. Стоил он 13 000 ливров, которые Роза одолжила у Бриффо де ла Шарпре, адвоката верховного суда. Трехэтажное здание было оборудовано всяческими удобствами, в том числе несколькими ваннами, в нем были вестибюль, кухня, столовая, гостиная, комнаты на первом и втором этажах, кухня в подвале, погреба, кладовая для провизии, чердак. В поместье также располагались дровяной сарай, задний двор, конюшни, каретный сарай.

В XVIII веке каждый торговец предметами роскоши хотел продемонстрировать свой социальный успех. Таким внешним признаком богатства и известности, одним из признанных всеми критериев успеха, была собственность за городом. Миниатюрное поместье. Рафинированная жизнь. Торговцы селились компактно, одним из таких общих мест дачного поселения была «благословенная деревня» Эпиней-на-Сене.

Коммерсанты в области моды в своей деятельности делили одни и те же парижские улицы, а на отдыхе — одни и те же уголки природы. Привлекательная маленькая деревня Эпиней была одним из самых любимых мест отдыха коммерческой парижской буржуазии — торговцев и предпринимателей. Ближайшим соседом королевской модистки был самый известный в период царствования Людовика XV торговец шелковой одеждой Жан Батист Баффо, купивший свой дом в том же году, что и она, а также родители Болара.

Резиденция Бертен, этот «мой Эпиней», как она говорила, занимала все ее внимание. Она ездила туда всякий раз, когда появлялась возможность, чтобы развеяться и снять напряжение, вызванное постоянной лихорадкой изнуряющей работы.