Мишель Сапори - Роза Бертен. Кутюрье Марии Антуанетты

На подходе к ее имению находился «маленький лесок» и «английский сад». С другой стороны территория ее парка простиралась до кромки Сены, которая омывала край владения. Поэтому она велела построить «лестницу», по сторонам которой почва понижалась «террасами» до самого берега. Ей нравилось спускаться по ней, слушая плеск воды, в окружении тишины и спокойствия, вдали от толпы. За ней шла ее собака; все остальное время та проводила в своем «деревянном гнездышке» или в корзинке из ивовых прутьев.

В большой клетке для жаворонков и в вольере мадемуазель Бертен держала птиц, которые своим щебетом оживляли окрестности дома; возможно, они были куплены у Бастри, королевского продавца птиц с набережной Межиссери.

В усадьбе также была голубятня. Владелица приказала обустроить территорию, построить «китайский павильон», очень модный в то время. В жаркое время она иногда там отдыхала, одинокая и спокойная, подобно Марии Антуанетте в ее гроте в Трианоне, продумывая идею нового чепчика, который назавтра будет принят в Версале.

Мадемуазель Бертен принимала в своем доме в Эпинее гостей и использовала его для ускорения своего подъема по социальной лестнице, создавая сеть полезных профессиональных связей или устраивая в случае необходимости своих родственников.

Там все было заведено на широкую ногу, ей прислуживали двое слуг, мужчина и женщина, причем мужчина служил кучером и постоянно проживал в поместье. Модистка принимала гостей по всем правилам светского этикета: у нее было много столового и постельного белья, а также посуды, которой хватило бы для целой гостиницы: 38 скатертей, 152 салфетки, более 200 тарелок, 45 простыней. Стены в каждой комнате были покрыты обоями разного цвета, а деревянная мебель по большей части была покрашена в темно-серый цвет, что придавало единство всему ансамблю. Гостям предлагалось на выбор занять голубую, зеленую, желтую комнаты, комнату в клетку или же индийскую комнату. Мадемуазель Бертен по сути держала салон. В Эпиней к ней приезжали и влиятельные персоны, но привычным ее окружением были несколько знатных людей, артисты, врачи и священники…

Сладкая жизнь. Фрагмент. Худ. Л. Р. Тринкэсс, 1770

Вероятно, Бертен была не чужда идея устроить в окрестности Эпинея прачечную, что и было реализовано под покровительством королевы в 1788 году в Ла Брише, поблизости от Сен-Дени. Но более вероятно, что к этому проекту был причастен и Бюффо. Прачечная была не совсем обычной, и Люк Тьерри в своем путеводителе 1789 года «Путешественник в Париже» указывает, что в ней можно было стирать до шестисот тысяч предметов в месяц. Для нее построили здание с длинными помещениями для сушильни, и там работало много рабочих. Богатые торговцы, селяясь в деревенской местности, организовывали там разные виды деятельности и рабочие места.

Роза Бертен не вышла замуж, и у нее никогда не было детей. Всю жизнь она посвятила своему ремеслу и своей семье. В возрасте между двадцатью и двадцатью тремя годами, когда девушки обычно вступают в брак, Бертен все свои силы направила не на поиски мужа, а в профессию. Этому есть причина: права женщин в XVIII веке базировались на принципе, что замужняя женщина не может предъявлять иск в суде без «четко выраженного разрешения своего супруга». Однако коммерция предполагает обширные закупки и продажи по договору, которые муж, абсолютный хозяин имущества пары, может отвергнуть. Чтобы женщина сама могла свободно и самостоятельно заниматься делами, ей нужно было иметь статус «совершеннолетней девушки» — так в ту эпоху называли незамужних девушек. Конечно, возможно было быть замужней и одновременно деловой женщиной, но отсутствие мужа значительно все упрощало. Именно поэтому случалось, что некоторые вступали в тайный брак, оставаясь официально девицами.

Личная жизнь мадемуазель Бертен в эту эпоху разврата была скромной. Однако сердечные дела модистки остаются тайной, нигде, ни в одном источнике, к которому мы обращались, не обнаружилось на это никаких намеков. Достоверно неизвестно, влюблялась ли она, испытывала ли желания, влечения, мучительные или осуществленные. Тем не менее в январе 1778 года газеты приписывали мадемуазель Бертен любовную идиллию с Анри Луи Кайном, именуемым Лекайном, которого считали самым великим трагиком XVIII века. Он был знаменит не только своим талантом, но еще и некрасивой внешностью. Вольтер писал ему: «Газеты пишут, что вы женитесь на мадемуазель Бертен, известной торговке модными изделиями, протеже королевы.

Я вас искренне поздравляю, но я не верю в этот брак, потому что вы не соизволили поставить меня в известность. Если бы это было правдой, я опасаюсь, что ночная усталость может помешать вам играть роль отшельника Леонса (…).

Подпись: Старый больной».

Актер отвечает ему: «Мой брак с мадемуазель Бертен — это одна из тех дурных шуток, которые придумывают в Париже, поскольку газетам не о чем писать.

Мода времен Марии Антуанетты, 1780-е годы

Если верить им, я уже женат на этой девушке, и только я об этом ничего не знаю; более того, я лишь знаю ее в лицо; таким образом, неудивительно, что я вам ничего не сообщил о том, чего не существует» [98] Анри Луи Лекайн . Мемуары. Париж, Колне, Дебре, Монжи, 1801, с. 229. . Десять дней спустя Лекайн умер, ему было сорок девять лет.

Королевская модистка, хотя и была не замужем, жила в окружении своей семьи. Она собрала всех своих родственников из Абвиля, и прежде всего старую восьмидесятидвухлетнюю мать Марию Маргариту. Но старушке довелось прожить лишь одно лето в тени больших деревьев сада в Эпинее, в декабре 1782 года она скончалась. Мадемуазель Бертен целенаправленно делала все, чтобы ее пикардийская семья переселилась в столицу и обосновалась там. Она вела себя как глава родственного клана, матриарх. Ее уважали и слушались, она направляла жизнь каждого.

Отказавшись от брака, Роза Бертен пожертвовала материнством.

Однако не в полной мере. Ее брат-бездельник Луи Николя начал пить. Отчаявшись, Бертен попросила барона де Бретейля, королевского министра и Государственного секретаря, помочь ей. В июне 1788 года был принят королевский указ о заточении его без суда и следствия в смирительный дом Кордельеров в Нотр-Дам-де-ла-Гард в лесу Хеза около Клермон-ан-Бове «за распутство и безнравственное поведение». Таким образом, Луи Николя был отправлен в тот монастырь, который принимал «душевнобольных и требующих исправления».

Мы обнаружили в корреспонденции заключенных прошение Луи Николя об освобождении, адресованное в начале 1789 года властям, которое дает нам другую версию. В этом письме он рассказывает, что его заключили в тюрьму после того, как он поссорился со своей сестрой, «отказавшись обременять себя ребенком четырнадцати месяцев, которого она усыновила.