Коллектив авторов История - Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Неудивительно поэтому, что некоторые недоросли, оказавшиеся в корпусе против своей воли в первые годы его существования, сомневались в том, что пребывание в новой школе будет полезно для их карьеры. В частности, в корпус были скопом записаны молодые придворные скончавшихся царицы Евдокии и царевны Прасковьи. Гоф-юнкер царевны Прасковьи князь Федор Лобанов-Ростовский, однако, протестовал: «Мне, нижайшему, от роду осьмнадцатый год и за такими моими летами в непонятии оного корпуса наук могу закоснеть, к тому ж против своей братьи буду обижен, ибо другие гоф юнкеры отпускались в армейские полки в обер-офицеры». Паж Алексей Пущин также указывал, что «столько лет при ея высочестве будучи в службе без всякого награждения вместо обер-офицерского чина написан в кадеты, что есть не без обиды, а понеже я нижайший имею охоту служить в армейских полках, где могу лутчее генерально всякие военные порядки видеть и показать себя в действительной службе и обучиться военным регулам» [741]. Как мы видим, дворяне манипулируют здесь в собственных целях официальной риторикой, чтобы избежать учебы в корпусе: они ссылаются и на устоявшееся мнение о неспособности человека к учебе после 18 лет, и на представления о служебной справедливости, требующие награждения добросовестно служившего чинами наравне с его «братьей». Ссылаясь на свою великовозрастность, просились в 1732 году о переводе в армейские полки и зачисленные в корпус «в смотру из недорослей» Александр Колюбакин и Степан Ушаков [742]. Особенно показательно, что с началом войны с турками в 1736 году даже сын В. Н. Татищева Евграф вместе с несколькими другими кадетами попросились «сами себе при армии честь заслужить» – и сочли более предпочтительным для себя отправиться в войска рядовыми, чем продолжать учебу в надежде на выпуск офицерами [743]. Более того, канцелярия корпуса полагала, что некоторые кадеты специально нарушали дисциплину, чтобы добиться отчисления в полки, надеясь там скорее «сыскать произвождения» – «не столко тщатца чтоб чрез науки определитца в полки, но не желая обучатца, проискивают того чрез непорядочные свои поступки» [744].

В итоге, хотя руководству корпуса удалось довольно быстро набрать необходимую квоту и даже превысить ее (к весне 1732 года записалось уже более 300 человек, что позволило увеличить штат с первоначальных 200 до 360 человек [745]), качество этого первого набора было довольно неровным. Многие из первых кадет оказались великовозрастными, и несколько десятков из них в 1732–1735 годах были выпущены в армию унтер-офицерами и даже солдатами «за превзошедшими летами» [746]: корпусное начальство считало юношей старше 18 лет в общем и целом «безнадежными» к дальнейшему обучению. Среди первых поспешно принятых кадет были и очевидно больные, которых тоже пришлось отчислять. Так, командир второй роты доносил, что «имеющиеся в ево роте кадеты Иван Глебовской, Иван Чихачев, и Александр Киреевский, по мнению его, быть в кадетах негодны, понеже Глебовской ума лишился и всегда завирается, Чихачев руками скорбен и не может ружьем владеть, а Киреевский в бегах два раза был и некоторые кражи чинил и в квартере кажет себя не по-надлежащему» [747]. Кадет Николай Мельницкий указывал, что «в Москве будучи […] чрез родственников моих записан я, нижайший, из недорослей кадетом, неведая подлинно силы и учреждения сего корпуса, в каковых состоит науках и летах тех кадетов, а ныне уведомился что оной состоит в высоких и многих науках и от младых лет учения подлежит, а мне уже указные лета минули, а паче что я, нижайший, природы слабой и имею в себе болезнь немалую» [748]; по докторскому свидетельству, Мельницкий действительно оказался совершенно негодным к службе. Имели место и побеги: так, только за первые четыре месяца 1733 года бежало (и было поймано) пять человек, включая и уже упоминавшегося Киреевского [749]. В дальнейшем, однако, проблем с комплектованием корпуса не наблюдалось, более того, появилась практика зачисления в корпус сверх комплекта: в этом случае кадет числился в корпусе и посещал занятия, не получая жалованья и квартиры. Отмечая, что русских учащихся полный комплект, а прибалтийская квота не выбрана, Сенат в 1748 году формализовал эту практику, распорядившись переводить таких сверхкомплектных в штат по очередности поступления от них первоначальных прошений о зачислении [750].

Каким в итоге был социальный облик кадет? В дальнейшем нас будут интересовать кадеты, которых мы на основании их фамилий с той или иной степенью надежности можем отнести к «русским» (в отличие от зачислявшихся по «прибалтийской» квоте). Надо сказать, что наши данные о служебном и имущественном положении отцов весьма неполны в том числе и потому, что сбор этих сведений был организован довольно неровно. В первой половине 1730‐х в использованных нами документах крайне редко упоминается, в каком чине состоит отец кадета и сколько за ним душ; в первой половине 1740‐х сведения также весьма отрывочные. Поэтому в своих оценках мы будем основываться на данных за те периоды, когда наши сведения наиболее полны – это конец 1730‐х и середина 1740‐х – 1750‐е годы. Как видно из таблиц 1 и 2, поступающая в Корпус молодежь представляла именно «крепких середняков» дворянства. Доля беднейших дворян (20 душ м. п. и менее) никогда не превышает четверти поступающих, при том что среди дворянства в целом они составляли до 60 %. Более того, в 1750‐х годах мы видим, что бедняков среди поступающих оказывается даже меньше, чем представителей наиболее богатой категории (более 500 душ м. п.). Зато не менее трети поступающих стабильно составляют зажиточные дворяне (100–400 душ м. п.). Более зажиточные кадеты имели более высокие шансы попасть в корпус: в 1736 году медианное число крепостных у недорослей, «желающих» в корпус, было 95, а у тех, чьи кандидатуры были одобрены Герольдией, – 129; в 1745 году эти значения были 100 и 125 соответственно. Вероятно, эта политика отражает именно желание видеть в корпусе кадет, которые могли себя содержать «неубого», – хотя она вступала, конечно, в конфликт с заявленной правительством же линией на обязательное обучение в казенных школах именно беднейших дворян.

Таблица 1. Имущественное положение недорослей, зачисленных в корпус (через косую черту приведены общая численность недорослей данной категории и их доля в общей численности зачисленных за соответствующий период, в %)

1 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи. 3-е изд. Т. 1. СПб., 2003. С. 89.

2 Смирнов Ю. Н. Особенности социального состава и комплектования русской гвардии в первой половине XVIII века // Классы и сословия России в период абсолютизма: Межвузовский сборник статей. Куйбышев, 1989. С. 103–105.