Лоуренс Харрисон - Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

Политолог Лусиан Пай назвал «теорию зависимости» «оскорбительной и лишающей надежды» [226] Lucian Pye with Mary Pye, Asian Power and Politics: The Cultural Dimensions of Authority (Cambridge, Mass.: Belknap Press of Harvard University Press, 1985), p. 4. , что, на мой взгляд, является абсолютно точной характеристикой.

Разрыв между Северной Америкой и Латинской Америкой еще более подчеркивают резко различающиеся структуры политической власти: В США и Канаде — федерализм, при котором за штатами и провинциями остаются существенные властные полномочия; в Латинской Америке — централизованные системы власти. Вот что отмечает Кит Роузенн, профессор сравнительного правоведения в Университете штата Майами:

«Канада и США были колониями Великобритании, которая предоставляла своим колониям значительную свободу самоуправления. В обеих странах федерализм был воспринят как полезный метод интеграции колоний, обладавших значительной степенью автономии, в единую страну. Латинская же Америка была колонизирована Испанией и Португалией, высокоцентрализованные режимы которых оставляли своим колониям мало свободы во всем, что касается управления своими собственными делами...

И США, и Канада, за исключением Квебека, были продуктами колонизации, синтезировавшей в себе протестантизм, локковскую теорию общественного договора и естественные права англичан. Это североамериканское наследие в области теологии и политической теории гораздо больше способствовало структурированному рассредоточению власти между многими региональными центрами, чем латиноамериканское наследие централизованной иерархической организации римского католицизма и абсолютизма Бурбонов. Поэтому не должно удивлять, что власть во всех латиноамериканских странах гораздо более централизована, чем в Канаде и США» [227] Keith Rosenn, “Federalism in the Americas in Comparative Perspective,” Inter-American Law Review 26, 1 (Fall 1994). .

Хронически неэффективная политика и слабые институты в Латинской Америке — а также то, что выглядит как хроническая недальновидность, — представляют собой по существу культурные феномены, проистекающие из традиционной иберо-католической системы ценностей и установок. Традиционная иберо-католическая культура сосредоточена на настоящем и прошлом в ущерб будущему; она делает акцент на индивиде и семье в ущерб обществу в целом; она питает авторитаризм; она передает от поколения к поколению эластичный этический кодекс; она укрепляет ортодоксию; и она относится с презрением к труду, творчеству и сбережениям.

Именно этой культурой главным образом объясняется то, что на пороге второго десятилетия XXI в. Латинская Америка столь сильно отстает от США и Канады. И именно англопротестантская система ценностей, установок и институтов, столь отличная от латиноамериканской, по большей части объясняет успех этих двух стран.

Книга «Демократия в Америке» Токвиля исполнена мудрых мыслей, выходящих далеко за рамки его проницательного анализа американской демократии, который, к примеру, предвосхищает некоторые идеи Гуннара Мюрдаля по поводу расовой дилеммы США, опубликованные столетием позже [228] Gunnar Myrdal, An American Dilemma (New York: Harper, 1944), chap. 18. . Рассуждая о взаимосвязи между религией и прогрессом, Токвиль предвосхищает анализ протестантизма Максом Вебером, сделанный спустя семьдесят лет: «Основная часть английской Америки была заселена людьми, которые, выйдя из-под власти папы... принесли в Новый Свет христианство, которое точнее всего можно определить как демократическое и республиканское. Это внесло мощный вклад в установление республики и демократии в общественных делах» [229] Alexis de Tocqueville, Democracy in America (London: David Campbell Publishers/Everyman’s Library, 1994), pp. 300. [ Токвиль А. де. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992. С. 220—221.] Токвиль также прозорливо приходит к заключению, что секуляризация католических обществ сделает их более восприимчивыми к демократии (р. 301 [С. 221]). .

Однако очень немногие осознают, что предельно общая идея, которую Токвиль хотел сообщить своим читателям, заключается в том, что культура играет преобладающую роль в формировании обществ. Он выражается вполне ясно: «Итак, прежде всего благодаря нравам американцы, живущие в Соединенных Штатах, единственные из всех американцев способны поддерживать демократическую форму правления. <...> Европейцы преувеличивают влияние географического положения страны на долговечность демократических учреждений. Они придают слишком большое значение законам и недооценивают нравы. Безусловно, эти три основные причины [география, законы и нравы] способствуют установлению и развитию американской демократии, но, если бы нужно было указать роль каждой из них, я бы сказал, что географическое положение менее важно, чем законы, а законы бесконечно менее существенны, чем нравы. Я убежден, что самое удачное географическое положение и самые хорошие законы не могут обеспечить существование конституции вопреки господствующим нравам, в то время как благодаря нравам можно извлечь пользу даже из самых неблагоприятных географических условий и самых скверных законов. Нравы имеют особое значение — вот тот неизменный вывод, к которому постоянно приводят исследования и опыт. Этот вывод представляется мне наиболее важным результатом моих наблюдений, все мои размышления приводят к нему. <...> Если в этой книге мне не удалось передать читателю мою убежденность в важности практического опыта американцев, их привычек и мировоззрения, одним словом — их нравов, для существования американских законов, значит, я не достиг главной цели, которую ставил себе в процессе работы» [230] Ibid., рр. 322-323. [Там же. С. 233.] .

Токвиль также вполне ясно дает понять, что он понимает под нравами, и это по существу то же самое, что я понимаю под культурой. Он говорит: «Под словом “нравы” я понимаю то, что древние называли словом mores. Я употребляю это слово не только для обозначения нравов в узком смысле, которые можно было бы назвать привычками души, но и для обозначения различных понятий, имеющихся в распоряжении человека, различных убеждений, распространенных среди людей, совокупности идей, которые определяют привычки ума. Я подразумеваю под этим словом моральное и интеллектуальное состояние народа» [231] Ibid., р. 299. [Там же. С. 220.] .

Хотя Токвиль сосредоточен на США, он не обходит вниманием и ситуацию в Латинской Америке (в 30-х гг. XIX в.): «Если бы для счастья народам достаточно было жить в каком-нибудь уголке земли и иметь возможность беспрепятственно расселяться на незанятых землях, южноамериканские испанцы не могли бы пожаловаться на свою судьбу. И даже если бы они не достигли такого же благоденствия, как жители Соединенных Штатов, то уж европейские народы должны были бы им завидовать. Но ведь на земле нет более несчастных народов, чем народы Южной Америки... Создается впечатление, что жители этой значительной по величине части Западного полушария упорно стремятся к тому, чтобы привести ее в состояние внутренней разрухи» [232] Ibid., рр. 320, 231-232. [Там же. С. 231-232, 180.] .