Лоуренс Харрисон - Евреи, конфуцианцы и протестанты. Культурный капитал и конец мультикультурализма

Когда Мариано Грондона, аргентинец итальянского происхождения, разрабатывал ту часть своей типологии, которая анализирует культуры, противящиеся прогрессу (т.е. с низким уровнем культурного капитала), он держал в уме Аргентину и, более широко, Латинскую Америку в целом. Здесь для наших целей особенно важны три из двадцати пяти факторов типологии.

Труд

В прогрессивных обществах труд имеет ключевое значение для хорошей жизни, он — источник удовлетворения и самоуважения, фундамент структуры повседневной жизни и обязанность индивида по отношению к обществу в целом. В протестантской, иудейской и конфуцианской этике труд считается достойным и необходимым; во многих же культурах «третьего мира», включая иберо-католическую, работа рассматривается как необходимое зло, а подлинное удовлетворение и удовольствие может быть получено только вне рабочего места. Установки по отношению к труду тесно связаны с факторами, от которых в значительной степени зависит экономическое развитие, — с предпринимательством и с отношением к достижениям.

Образование

Образование — ключ к прогрессу в динамичных обществах. В противоположность традиционному католицизму, который помещает священника на роль толкователя Священного Писания для верующих, и протестантизм, и иудаизм подчеркивают важность грамотности, чтобы каждый верующий мог читать Библию. Образование также занимает центральное место в конфуцианстве; достаточно посмотреть на высокий уровень грамотности в Японии в XIX в. по сравнению с Западной Европой. В традиционных обществах образование считается ненужным для масс, и право на него остается лишь у элит. В Латинской Америке все еще имеет место существенный уровень неграмотности, и в ряде стран этого региона половина и более детей школьного возраста не посещают среднюю школу.

Этика

Строгость этического кодекса влияет на политические и экономические результаты. Вебер полагал, что римско-католическое акцентирование посмертной жизни и, в частности, то, что он воспринимал как более гибкую и эластичную этическую систему, ставило католиков в земной жизни в неблагоприятное положение по сравнению с протестантами. «Кальвинистский Бог требовал от своих избранных не отдельных “добрых дел”, а святости, возведенной в систему. Здесь не могло быть и речи... о характерном для католицизма, столь свойственном природе человека чередовании греха, раскаяния, покаяния, отпущения одних грехов и совершения новых» [233] Max Weber, T he Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism . (London and New York: Routledge, 2000), p. 117. [ Вебер M. Избранные произведения. M.: Прогресс, 1990. С. 152.] .

Одна история из жизни поможет лучше понять эту мысль. Пределы, которые культура налагает на институты — в данном случае правовые институты, — очень хорошо видны на примере разговора, который состоялся у Кита Роузенна с одним аргентинским юристом. Еще в XIX в. аргентинская конституция санкционировала суд присяжных и использование устных показаний свидетелей. Однако ни одного суда с участием присяжных так ни разу и не состоялось. Вместо этого в стране (как и по всей Латинской Америке) стала господствовать громоздкая система снятия письменных показаний под присягой, а за вынесение вердиктов стали отвечать судьи. Роузенн спросил аргентинского юриста, почему так произошло. Тот ответил: «У нас католическая страна, и все знают, что в противном случае свидетелю было бы легко солгать, через несколько дней исповедаться священнику и получить отпущение греха» [234] Роузенн рассказал мне об этом случае в личной беседе в его офисе в октябре 1995 г. .

Социолог и богослов Дэвид Мартин в последние годы выбрал объектом своего внимания феномен роста евангелического и пятидесятнического протестантизма, в частности в Африке и Латинской Америке. Сам он — рукоположенный англиканский священник. Евангеличество и пятидесятничество связаны друг с другом — это «две стадии веры, основанной на перемене сердца и полном пересмотре своей жизни» [235] David Martin, “Evangelical Expansion and ‘Progressive Values’ in the Developing World,” in Harrison and Kagan, eds., Developing Cultures: Essays on Cultural Change , Vol. I collection of essays, pp. 117—136. . Главное различие, зачастую размытое, состоит в большей эмоциональности пятидесятничества, которая может выражаться в произнесении непонятных высказываний («дар говорения на языках», или глоссолалия) и в чудесном исцелении верой.

По оценке Мартина, последователи этих двух направлений христианства во всем мире насчитывают около 500 млн чел., из которых 200 млн живут в Африке, 100 млн — в Азии, 100 млн — в Северной Америке и 50 млн — в Латинской Америке. Однако их количество в латиноамериканских странах растет. Возможно, сегодня уже половина гватемальцев — евангелики или пятидесятники, а обратившиеся в эти церкви бразильцы (см. ниже) уже представляют собой политическую силу в своей стране.

Евангелический и пятидесятнический протестантизм, по крайней мере в Латинской Америке, рассматривается бедными людьми, в том числе многими представителями коренных народов, как путь к устойчивости семьи и вертикальной социальной мобильности, основанный на веберовских добродетелях, символом которых служит Бенджамин Франклин. Мартин отмечает: «При обсуждении того, как эти добродетели действуют на практике, следует помнить, что эти люди Божьи — по большей части женщины. Пятидесятничество — это движение женщин, полных решимости защитить с Божьей помощью свои дома и семьи от мужского шовинизма и соблазнов, связанных с улицей и досугом в выходные дни. Они олицетворяют собой женское воспитание и порядок в противовес мужской “природе” и “беспорядку”» [236] Ibid., р. 11 .

Кроме того, эти протестантские церкви предоставляют людям социальную структуру, облегчающую переход от жизни в маленьких деревнях к пугающему хаосу больших городов. Мартин убежден, что ценности, порождаемые евангеличеством и пятидесятничеством, приведут новообращенных к лучшей жизни и что демонстрационный эффект будет поддерживать темпы процесса обращения. В том же направлении указывают многочисленные свидетельства из жизни и практики, например сложившиеся у других латиноамериканцев представления о честности и надежности протестантов.

Важный индикатор дает нам перепись населения 2010 г. в Бразилии (согласно переписи 2000 г. в стране было 26 млн протестантов, то есть примерно 15% общего числа жителей 170 млн). В своей пока не опубликованной заметке Мартин рассказывает о поразительных изменениях.

СТАНЕТ ЛИ БРАЗИЛИЯ ПРОТЕСТАНТСКОЙ СТРАНОЙ К 2020 г.?