Дан Бен-Амос - Еврейские народные сказки. Том III. Сказки евреев арабских стран

Воспоминания и свидетельства не заменяют этнографических описаний. Воспоминания по природе своей исполнены ностальгии, прошлое в них идеализировано, а конфликты, кипевшие в уже покинутых ныне местах, затушеваны. Однако, если воспоминания рассказчика дают смутное представление о жизни евреев в арабских странах, то истории, относительно редко рассказываемые в естественном для них контексте, а чаще в ситуации намеренной просьбы, обязательно обнаруживают, как непросто жилось евреям в арабских странах в условиях постоянных конфликтов и явной и/или скрытой враждебности.

В мусульманских странах евреи находились в статусе зимми — защищенных законом чужаков, статус этот был унизительным, однако евреям за отсутствием выбора приходилось с ним соглашаться:

В мусульманских законах и законодательной практике отношения между мусульманским государством и немусульманскими общинами, которые мусульманское государство было готово терпеть и иногда защищать, регулировались договором ( зимма ). Тех, на кого распространялось действие этого договора, называли ахль аль-зимма , люди договора, или просто зимми . Согласно этому договору общины получали статус зимми , если они безоговорочно признавали превосходство ислама и власть мусульман. В некоторые исторические периоды зимми активно занимались торговлей и были задействованы в финансовом секторе, поскольку эти сферы деятельности считались презренными в обществе, которое привыкло чтить героев-воинов. В другие исторические периоды, особенно что касается недавнего прошлого, зимми занимались так называемыми «грязными ремеслами», например, чистили выгребные ямы и высушивали их содержимое, которым потом можно было топить печи. Это занятие было типичным еврейским ремеслом в Марокко, Йемене, Ираке, Иране и Средней Азии. Евреев также брали дубильщиками, мясниками, палачами или использовали их труд на других неприятных или презираемых работах.

Еще большее психологическое значение имели законы, ограничивавшие зимми во многих сферах. Эти законы призваны были подчеркнуть, что зимми не принадлежат к высшему, то есть мусульманскому, сословию. Зимми разрешено было ездить верхом только на ослах (но не на лошадях) и использовать при этом не обычное мужское седло, а некоторое подобие дамского. Но самое серьезное ограничение состояло в том, что зимми не имели права владеть оружием, поэтому кто бы ни решился на них напасть, они всегда были в их власти. Хотя вооруженные нападения на зимми были достаточно редки, зимми всегда ощущали опасность, к тому же это было вечным напоминанием об их неполноценности, ведь они были лишены права ношения оружия в обществе, где таковое было общепринятой нормой [ 3 3 Lewis, B. The Jews of Islam. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1984, 21, 28, 36. 4 Goitein, S. D. Jews and Arabs: Their Contacts through the Ages (New York: Schocken Books, 1974), 127–128. 5 Ibid, 131–210. 6 Ginzberg, L. The Legends of the Jews (7 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1909–1938), 2:42–58; 5:339–341. Гинцберг называет жену Потифара Зулайхой в своем нарративном синтезе из литературы Талмуда и мидрашей, но указывает (5:339, η. 113), что это анахронизм и что это имя впервые появляется в еврейских источниках только в «Сефер га-яшар», которую датируют периодом от XI до XVI в. Это имя не появляется в суре Юсуф (12-я сура). Оно, вероятно, персидского происхождения и начинает использоваться только в комментариях к Корану. 7 Ibid. 4:142–149, 6:289–291, 389–390 n. 21. ].

Истории и сказки, которые запомнились выходцам из арабских стран, приехавшим в Израиль, прямо или косвенно выражают гнев и негодование, вызванные унижениями, оскорблениями и запретами, которые пришлось претерпеть евреям в арабских странах. Сказки хранят эмоции, которые не может стереть даже налет ностальгии, поскольку эти чувства появились вследствие разделения общества на враждебные друг другу этнические группы. Однако несмотря на этнические и религиозные различия, евреи и арабы не жили изолированно друг от друга: они взаимодействовали между собой, говорили на одном языке, заимствовали друг у друга обычаи и ценности, копировали поведение друг друга.

Описывая, как еврейская и арабская культуры повлияли друг на друга и как это влияние отражалось в культуре, фольклоре и языке, Ш. Гойтейн отмечает, что «правильнее говорить о великом еврейско-арабском симбиозе, поскольку речь идет о существенном вкладе обеих сторон и о влиянии, которое культурные элементы одной цивилизации оказали на автономную духовную жизнь другой. Таким было влияние иудаизма на творение Мухаммада и на последующее развитие ислама, и так же арабская мусульманская цивилизация повлияла на иудаизм и даже на литературу на иврите» [ 4 4 Goitein, S. D. Jews and Arabs: Their Contacts through the Ages (New York: Schocken Books, 1974), 127–128. 5 Ibid, 131–210. 6 Ginzberg, L. The Legends of the Jews (7 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1909–1938), 2:42–58; 5:339–341. Гинцберг называет жену Потифара Зулайхой в своем нарративном синтезе из литературы Талмуда и мидрашей, но указывает (5:339, η. 113), что это анахронизм и что это имя впервые появляется в еврейских источниках только в «Сефер га-яшар», которую датируют периодом от XI до XVI в. Это имя не появляется в суре Юсуф (12-я сура). Оно, вероятно, персидского происхождения и начинает использоваться только в комментариях к Корану. 7 Ibid. 4:142–149, 6:289–291, 389–390 n. 21. ]. Ш. Гойтейн доказывает это, исследуя лингвистические аспекты еврейско-арабского симбиоза, взлет и расцвет еврейской философии, мистицизма, поэзии и фольклора в средневековой мусульманской цивилизации, а также рассматривая влияние исламских законов на статус женщины в еврейском обществе [ 5 5 Ibid, 131–210. 6 Ginzberg, L. The Legends of the Jews (7 vols. Philadelphia: Jewish Publication Society, 1909–1938), 2:42–58; 5:339–341. Гинцберг называет жену Потифара Зулайхой в своем нарративном синтезе из литературы Талмуда и мидрашей, но указывает (5:339, η. 113), что это анахронизм и что это имя впервые появляется в еврейских источниках только в «Сефер га-яшар», которую датируют периодом от XI до XVI в. Это имя не появляется в суре Юсуф (12-я сура). Оно, вероятно, персидского происхождения и начинает использоваться только в комментариях к Корану. 7 Ibid. 4:142–149, 6:289–291, 389–390 n. 21. ].

Однако концепция симбиоза размывает и без того трудноразличимые пути влияния культур друг на друга, поскольку симбиоз затрагивает лишь некоторые элементы культуры, а другие, наоборот, его избегают. Рассказывание историй — избирательный процесс. Нарраторы выбирают, о чем говорить, а что исключить из своего репертуара. Еврейская и мусульманская культуры здесь не исключение. Коран и хадисы, к примеру, включают в себя библейские нарративы, но очень кратко касаются тем еврейской постбиблейской истории и раввинистической традиции, которые стали основным компонентом еврейской культурной идентичности в Средние века. Точно так же евреи рассказывают библейские истории в том виде, в котором они существовали в арабской устной традиции, но редко обращаются к эпосу об арабских героях, таких как, например, «Сират бани хилаль» (эпос бедуинского племени бану хилаль), хотя этот эпос широко известен по всему арабскому миру от Персидского залива до побережья Атлантики.