Дан Бен-Амос - Еврейские народные сказки. Том II. Сказки евреев Восточной Европы

Успех, даже незначительный, приводил к усилению антисемитизма. В сказке ИФА 6306 (наст. т., № 23), где сочетаются история и выдумка, традиционный символизм искупления противостоит ненависти, с которой евреи сталкиваются за пределами общины. Тем не менее взаимоотношения евреев и неевреев нельзя описать как простую дихотомию. Революционные идеи обещали лучший мир и вовлекали еврейскую молодежь в новые политические движения, подвертая ее новым опасностям. Несмотря на изменения в культуре во всем мире, в еврейских народных рассказах религиозный ритуал позволяет избежать несчастий и обеспечивает защиту от опасностей (ИФА 7211, наст. т., № 25).

Между тем исторически даже община не в состоянии была обеспечить защиту от таких вещей, как закон российского правительства 0 воинской повинности, представленный в сказке ИФА 18140 (наст. т., № 28). В то время евреи пошли против евреев, и наиболее уязвимыми стали низшие слои общества. Хотя традиция и не в состоянии была избавить людей от жестокой действительности военной жизни, она сохранила их идентичность и позволила вернуться в свои семьи, которые не предали их, как предала местная община.

Традиционная культура еврейской общины была основана на этических ценностях, которым люди следовали в повседневной жизни. Многие ценности выводились из традиционных источников, таких как Библия, Талмуд и мидраши. Народные рассказы представляли собой еще один способ передачи традиционных этических ценностей. Некоторые из таких рассказов распространены не только в еврейском обществе, но и в других культурах (например, ИФА 3364, наст. т., № 32; ИФА 551, наст. т., № 39). Некоторые же связаны с исторической реальностью восточноевропейского еврейства и условиями его жизни в XIX–XX вв., когда люди, поддавшись обещаниям лучшей жизни, переселялись в другие регионы. Сказки ИФА 19949 (наст. т., № 42) и 18156 (наст. т., № 47) описывают противоположные решения дилеммы эмиграции с позиции ценностных идеалов. Разные по тематике, обе сказки посвящены уходу и воссоединению. В первой нищий сапожник обнаруживает, что материальный достаток в Америке лишен духовных и социальных ценностей, к которым он привык в родной среде. Разочарованный, он возвращается домой. Напротив, девушка с разбитым сердцем из второй сказки находит утешение в Израиле.

Любовь является культурной ценностью в еврейской традиции. Истоки библейской истории Иакова и Рахили (Быт. 29:1-30) и любви Рахили и рабби Акивы лежат в обществе пастухов и ученых людей и, соответственно, продолжают служить образцами литературно-о творчества в еврейской культуре. Тем не менее среди народных сказок, в которых любовь служит мотивом действий главного героя, найдется множество интернациональных фольклорных сюжетов, которые вряд ли принадлежат исключительно еврейскому фольклору. Такие сказки, вероятно возникшие в разных странах, культурах и на разных языках, были до некоторой степени интегрированы еврейским обществом. Например, сказка ИФА 7202 (наст. т., № 48) о дочерях короля сохраняет европейский дух и европейских персонажей. В других своих версиях мотив Н592.1 «Любовь как соль», напротив, возникает в повествовании, основными действующими лицами которого являются раввин и его дочь Рохеле. В некоторых случаях пророк Илия выступает в вариациях истории в качестве помощника.

Тему и символику других сказок, таких как история предначертанной страсти (ИФА 18132, наст. т., № 49), нельзя понять, не зная еврейской культурной и мистической традиции, на которой они основаны. Повсеместное принятие пьесы «Дибук», написанной Ан-ским на основе такой сказки, сделало ее классическим произведением XX в., демонстрируя, что конкретная культурная традиция повышает, а не ограничивает универсальную ценность литературы вообще и народных рассказов в частности.

Несколько юмористических сказок в настоящем томе, будучи народными, реализуют фольклорные сюжеты, встречающиеся во всем мире (ИФА 2826, № 64; 7127, № 65; 8889, № 57). Но в еврейской культуре юмористические рассказы среди прочих жанров ярче всего описывают социальные и профессиональные группы и небольшие сообщества. Таковы сказки, в которых раввины высмеивают свою общину (ИФА 13908, № 60) и община критикует раввина (ИФА 13909, № 61), паства смеется над кантором (ИФА 6655, № 59) и шут притворяется кантором, чтобы усмирить паству (ИФА 6?76, № 62). Юмористические сказки не описывают идеализированное общество и не устанавливают этические модели поведения (хотя они подразумеваются в юмористической социальной критике), но отображают «острые углы» еврейской социальной жизни.

Удаленность времени и места придали восточноевропейскому еврейскому обществу налет мифа и ностальгии. Сказки в настоящем томе показывают стремление к прошлому и жизненные реалии, воображаемое тепло и пережитую боль, единство ценностей и идеалов, разобщенность сообщества и, что важнее всего, память о жестоко разрушенной былой жизни.

1 Bar-Itzhak [Bar-Yishak], Н. Jewish Poland: Legends of Origin: Ethnopoetics and Legendary Chronicles (Detroit: Wayne State University Press, 2001), 89-112; Weinryb, B. D. The Beginnings of East-European Jewry, 453–454; Weinryb, B. D. The Jews of Poland, 17.

2 Bar-Itzhak, H. Op. cit., 46–49.

3 Ibid, 49–56.

4 Weinreich, M. History of the Yiddish Language (Chicago: University of Chicago Press, 1980), 47.

5 Рассказы о подмене на супружеском ложе присутствуют также в библейской традиции, например, когда Лаван подменяет Рахиль Лией (Быт. 29:21–30). Примером такого рассказа в средневековой традиции служит рассказ о рабби Меере, который, напившись, провел ночь с соблазнившей его женой друга; см. Bin Gorion [Berdyczewski], М. J., ed. Mimekor Yisrael: Classical Jewish Folktales (Bloomington: Indiana University Press, 1990), 145–148 no. 73. Нам не удалось отыскать в еврейской традиции аналог рассказа об обманутой невесте.

6 Loewe, Н. Catalogue of the Manuscripts in the Hebrew Character: Collected and Bequeathed to Trinity College Library by the Late William Aldis Wright (Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1926), no 136; Erik, M. Geshichte fun yiddisher literature, fun di eltste zeitn biz der haskoloh-tkufoh [История литературы на идише…] (New York, 1979), 343–344; Weinreich, M. Bilderfun der yiddisher literaturgeshikhte: Fun di onhevbn biz Mendele Mekher-Seforim [Фрагменты из истории литературы на идише…] (Vilnius, Lithuania: Tomor, 1928), 143–144; Zinberg, I. Op. cit. 176–177; Zfatman, S. Yiddish Narrative Prose from Its Beginnings to “Shivhei ha-Besht” (1504–1814): An Annotated Bibliography (Jerusalem: Hebrew University, 1985), 12–13 no. 3.

7 См. Bin Gorion, M. J. Op. cit., 320–321 no. 176.

8 Eidelberg, S.R. Juspa, Shammash of Warmaisa (Worms): Jewish Life in 17th-Century Worms (ивр.) (Jerusalem: Magnes Press, 1991), 85–86 no. 21

9 Margoliouth, G. Catalogue of the Hebrew and Samaritan Manuscripts in the British Museum (London: Trustees of the British Museum, 1965), no. 683; Zfatman, S. Yiddish Narrative Prose , 11 no. 1.

10 Rosenfeld, M.N. The Book of Cows: A Facsimile Edition of the Famed Kuhbukh Verona 1595 (London: Hebraica, 1984); Shmeruk, C. Yiddish Prints in Italy (ивр.) // Italya 3 (1982), 112–175, 174 no. 34.

11 Katz, E. Book of Fables: The Yiddish Fable Collection ofReb Moshe Wallich Frankfurt am Main, 1697 (Detroit: Wayne State University Press, 1994); Katz, E. Das ‘Kuhbukh’ und das ‘Sefer Mesholim’: Die Überlieferung eines mitteljiddischen lextes // Beiträge zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur 112 (1990), 81–95.