Мартин Пачнер - От литеры до литературы [Как письменное слово формирует мир, личности, историю]

Действие всех этих романов происходило в идеализированном прошлом, но они все же приносили прибыль в новом мире книгопечатания. Себестоимость книг быстро снижалась, и печатный текст получил гораздо более широкое распространение, чем когда-либо прежде; теперь литература присутствовала в жизни не только богатого духовенства и высшей аристократии, как при жизни Гутенберга, но и торгового сословия. Даже содержатель гостиницы мог обзавестись несколькими томами. Большая доступность книг стимулировала рост грамотности, а та, в свою очередь, подталкивала спрос на книги, и цикл повторялся все быстрее и быстрее. Благодаря этому увеличилось и жанровое разнообразие литературы – от автобиографий и биографий до грамматик, альманахов, трактатов по законоведению, медицине и географии. Растущий спрос на печатную продукцию привел также к изменениям экономического характера, в частности к оплате труда авторов наличными и выдаче авансов для работы над рукописями. Эта практика и до сих пор остается общепринятой в книгоиздательском деле. В этих условиях рыцарские романы являлись настолько ходовым товаром, что служили, особенно во Франции, предметом экспорта путями бойкой международной книготорговли. Спрос на романы был настолько высок, что парижские книготорговцы продавали романы частями, не дожидаясь завершения перевода [468] Chartier R. The Author’s Hand and the Printer’s Mind: Transformations of the Written Word in Early Modern Europe. Malden, Mass.: Polity Press, 2013. P. 101. .

Сервантес мог бы и испытать свои силы в рыцарском романе, и даже переписать в этом жанре повествование о своем пребывании в плену. Но он предпочел выступить против них. Причиной этого не могла стать их популярность: ведь он сам стремился добиться популярности, сочиняя пьесы. Но что-то в этих романах сильно раздражало его; возможно, причиной была идеализация прошлого, в котором происходило действие, или стандартизированная этика. А может быть, Сервантес просто чувствовал, что эта литература никоим образом не связана с тем миром, в котором он жил. Как бы там ни было, он решил, что этим романам нужно поставить преграду.

Сервантес выдумал себе для этой битвы против романов неведомое доселе оружие – главного героя по имени Дон Кихот, обедневшего дворянина, страстного поклонника подобных романов и владельца обширной библиотеки, состоявшей из них. Чем больше Дон Кихот читал эти повествования о дивных приключениях в средневековом мире, тем больше проникался ими. В итоге они овладели его рассудком, и он начал видеть все окружающее через их призму. В конце концов он вообразил себя героем этих историй и начал претворять их в жизнь. Он отыскал в своем жилище ржавые доспехи, принадлежавшие кому-то из его предков, приделал к шлему картонное забрало, оседлал старую клячу, которую назвал боевым конем, провозгласил себя странствующим рыцарем и отправился по свету совершать подвиги. Ветряные мельницы превратились для него в великанов, с которыми нужно сражаться согласно кодексу рыцарской чести, а неграмотные распутные сельские девки – в благородных дам, которым надлежало поклоняться, согласно высокому искусству куртуазной любви. Все, что не соответствовало его картине мира, он игнорировал или истолковывал сообразно правилам того мира, который он знал из книг.

Дон Кихот в своих исступленных поисках казался смешным, даже опасным, особенно после того, как ему пришло в голову, что ничего не подозревающие встречные – соперники-рыцари. Случалось, что эти заявления заставали людей врасплох, и они не понимали, в чем дело, но по большей части довольно быстро соображали, чего хочет этот странный человек. Пусть никто из современников никогда не видел живьем настоящего странствующего рыцаря, люди вполне понимали поступки Дон Кихота и даже, случалось, подыгрывали ему. Это одна из блистательных находок Сервантеса: рыцарские романы были настолько популярны, что их сюжеты знали буквально все. В романе книги есть не только у обедневших дворян, таких как Дон Кихот, но и у хозяев постоялых дворов и обычных путешественников, которые знают эти истории; те же, кто их не читал, тем не менее знакомы с ними и их героями понаслышке. Оруженосец Дон Кихота, крестьянин Санчо Панса, тоже подвергся влиянию рыцарских романов, хоть и был неграмотен. Сервантес понял: стремительное распространение вымышленных историй при помощи книгопечатания ведет к тому, что все больше и больше людей начинает смотреть на жизнь сквозь ее литературное представление. В некотором смысле любой мог стать Дон Кихотом: мозги каждого распирало от различных сюжетов и персонажей, даже если он и не воображал себя кем-то из них. Литература начала заполнять мир, и в этом мире имело большое значение, что и как вы читаете.

Как только друзья Дон Кихота поняли, что он повредился умом из-за чтения неподобающей литературы, они решили пресечь безумие в его источнике. Проникнув в библиотеку идальго, они осмотрели все полки, вынимая книгу за книгой, и побросали большую часть в огонь (хотя и отзывались благосклонно о некоторых книгах, приравнивая их к экземпляру Илиады, принадлежавшему Александру) [469] Cervantes M. de. Don Quixote, trans. by P. A. Motteux, with an introduction by A. J. Close, Everyman’s Library (N. Y.: Knopf, 1991), part I. P. 48Ff ( Сервантес М. де . Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский / Пер. Н. М. Любимова. М., 1963. Т. 1. С. 62–69). . Конечно же тактику сожжения книг католическая церковь использовала в борьбе против Мартина Лютера и книг майя. Сервантес вроде бы поддерживал эту практику или, по крайней мере, соглашался, что грамотность не всегда благотворна. Непродуманное чтение, будь то неподходящие религиозные тексты или популярные романы, могло причинить большой вред.

В отличие от друзей Дон Кихота или церкви Сервантес знал: в мире книгопечатания сожжение книг неэффективно. Силу повествования о вымысле можно превозмочь только другим вымыслом. Историю Дон Кихота нужно было представить как более правдоподобную, более реалистичную и жизненную, нежели устаревшие сюжеты. В персоне Дон Кихота можно было без труда узнать повседневный читательский мир, управляемый законами физики и современными социальными установлениями, мир, в котором действующие лица должны платить за ужин, иначе их изобьют. Вот только Дон Кихот, погруженный умом в романы, обитал в средневековом мире рыцарей и прекрасных дам. Ничто не передает столкновение романтики с действительностью лучше, чем знаменитое нападение на ветряные мельницы. Заметив их, он счел их чудовищами, поднял копье и устремился в атаку. Победить таких соперников рыцарь никак не мог и сам отлично знал это. Но его понятия о долге рыцаря были столь высоки, что он не колебался ни единого мгновения. Гигантские руки сбили с лошади обреченного на поражение Дон Кихота. Если читать слишком много неподходящей литературы, предупреждал Сервантес, можно нешуточно пострадать.