Елена Полякова - Николай Рерих

Учреждения, Коллекции или Миссии могут, таким образом, выставить отличительный флаг свой (красная окружность на белом фоне, с тремя кругами в середине), который даст право на особенное покровительство и уважение со стороны воюющих государств и народов Высоких Договаривающихся Сторон.

Статья III.

В случае какого-либо акта, совершенного против защиты и уважения к этим учреждениям, как постановлено в настоящем договоре, потерпевшие имеют право апеллировать через посредничество своего государства в Международное Учреждение, где оно было зарегистрировано. Это Международное Учреждение имеет передать свой протест к сведению всех Высоких Сторон, которые могут решить созвать Международный Комитет Судебного Следствия по этому делу. Приговоры такого Комитета будут опубликованы».

Этот проект представляется в Комитет по делам музеев при Лиге Наций и одобряется им в 1930 году.

В следующем году в бельгийском городе Брюгге — в метерлинковском, рериховском Брюгге, где лебеди плавают по тихим каналам, где скользят под готическими сводами монахини, — проходит первая конференция Международного союза Пакта Рериха. Брюгге становится центром этого Союза.

Общество друзей Пакта — во всем мире. Выставки, конгрессы, издания материалов, посвященных Пакту.

Ноябрь 1933 года. Третья международная конференция Пакта в Вашингтоне. В ее работе участвуют представители тридцати шести государств. Призыв конференции к правительствам всех стран мира — принять Пакт.

Президент Соединенных Штатов Франклин Рузвельт отмечает значение Пакта. В 1935 году его подписывают правительства Соединенных Штатов, Бразилии, Аргентины, Перу и других стран. Белое знамя с алой окружностью осеняет старинные здания, музеи, картинные галереи Франции и Латвии, Японии и Америки.

«Oriflamma» — «Орифламма» — священное знамя — называется картина Рериха 1931 года. Женщина, осененная нимбом, развернула белое полотнище с алой окружностью и тремя алыми кругами в ней:

Над старинными зданиями Германии и Италии, над прекрасными готическими улицами Мюнхена, над площадью Синьории во Флоренции, над римским Колизеем простерлись знамена с черной свастикой. Древнеиндийский знак, означавший процветание, превратился в черный знак насилия и тьмы.

Гремят речи дуче и фюрера. Спешно обносятся проволокой концлагеря, принимают первых заключенных коммунистов. Бастуют фордовские рабочие в Детройте — их расстреливают из пулеметов. Английские войска методично — как на картине Верещагина — расстреливают индийских демонстрантов, тоже из пулеметов.

Рериху видится белое знамя, осеняющее старинные дома, музеи Европы, Америки, Индии.

В тихую погоду знамя мягко провисает, в ветреную распрямляется, и тогда отчетливо видна на белой — алая окружность, три алых круга в ней.

— Что это за флаг? — спрашивают несведущие прохожие.

— Знамя Рериха, — отвечают им.

Свои статьи художник кончает иногда традиционной индийской формулой: «Шивам. Сатьям. Сундарам» — «Мир. Истина. Прекрасное». Это — девиз, определяющий всю общественную и литературную деятельность Рериха. Всю деятельность художника. Все его индийские сюиты и циклы.

В Кулу работается так, как везде, вернее — лучше, чем везде.

Сотни новых полотен создаются там. Раздвигаются границы Державы Рериха. Летят белые птицы, скачут красные кони, желтеют одежды лам. Неподвижны фигуры отшельников, погруженных в созерцание. Уходит под землю таинственный народ; темнеют бесконечные ряды пещер, улыбаются огромные изваяния Майтрейи. Мотивы Ладака, кучарских пещер, Монголии, Китая, Тибета, Цейлона, Индии возникают все в новых вариантах, бесконечно повторяющих вечные темы Рериха: бессмертна природа; бессмертно человечество; бессмертно его искусство.

Все истинное сливается в гармонию, объединяющую землю и космос, прошедшее, сущее и будущее. Сияют склоны гор, облака, реки — полотна словно светятся изнутри. Как в картинах, писанных на Мойке, художник использовал мотивы древнерусской живописи, приемы ярославских и новгородских иконописцев, так в картинах, писанных в Кулу, художник использует мотивы и приемы восточной живописи — индийской, японской, китайской.

Он изучает фрески и индийские миниатюры — разные их школы, сплетения с персидской миниатюрой. Цейлонские художники обрисовывали контур, затем заполняли его плоскость локальной краской. Сочетания красок традиционны, проверены веками. В символике тибетской, монгольской живописи художник видит те же знаки истинной народности, которые сопровождали иконопись Новгорода и Ярославля. Изучает тибетские изображения Шамбалы и Падма Самбгавы: буддийский святой поражает дракона, низводит дождь, покоряет зверей, сидит в кругу бедной семьи, молясь о счастливом возвращении отсутствующего хозяина, — занят теми же делами, что Георгий и Никола-Угодник.

В монастырях и юртах можно видеть непонятные европейцу, но понятные каждому неграмотному пастуху картины.

Картина — «Рай Падма Самбгавы». Учитель сидит в храме на горе, в окружении праведников. Храм отделен голубой рекой, по белым платкам-хадакам, тем «платкам счастья», которые подают друг другу монголы у юрт, переходят эту реку путники. Путь к совершенству, духовное восхождение наглядно и понятно здесь, как житие святого Сергия подмосковному крестьянину.

Картина «Сансариин-хурде», оригинал которой, по преданию, создан самим Буддой, — Вселенная, в которую входят и небожители, и демоны, и ад, и жизнь человека от рождения до смерти, вернее — до перерождения.

Самую систему аллегорий заимствует в этой живописи академик Петербургской Академии художеств.

И свободно сочетает эти традиционные буддийские аллегории, эти методы построения композиции со своими постоянными темами, с воплощением той реальности, которая открылась ему во всех великих азиатских путях.

Рерих ведь вообще сторонник и адепт реализма. Для него реализм — это изображение действительности, но не копия ее: «Натурализм есть слепое подражание природе, тогда как реализм выражает сущность действительности». Для него «сюрреализм и большинство всяких „измов“ не имеют путей в будущее. Можно проследить, что человечество, когда наступали сроки обновления, возвращалось к так называемому реализму».

Сам он, изучая аллегорическое искусство Востока, обращаясь к его символике, в то же время всегда помнит свое родство с русской школой живописи, и образ Куинджи жив в памяти, словно в кулутинскую мастерскую может он войти каждую минуту, чтобы посмотреть работы ученика.

Рерих обращается и к сюжетам восточного, прежде всего — индийского искусства.