Глеб Морев - Осип Мандельштам: Фрагменты литературной биографии (1920–1930-е годы)

Ср. письмо К.Е. Ворошилова Сталину 9 мая 1934 года с просьбой освободить из заключения бывшего царского генерала А.И. Верховского: <���«…> во всяком случае другом нашим он никогда не был, вряд ли и теперь стал им. Это ясно. Тем не менее, учитывая, что обстановка теперь резко изменилась, считаю, что можно было бы без особого риска его освободить, использовав по линии научно-исследовательской работы» (цит. по: Морев Г. Указ. соч. С. 25; ср.: «Поэт он, конечно, не наш, и будет ли когда-нибудь нашим – не думаю»). Верховский был освобожден через месяц после пересмотра приговора Мандельштаму.

Напомним, что не приходится сомневаться в том, что подобный поворот и исход дела Мандельштама оказались возможны исключительно из-за стечения обстоятельств, вызванного специфически острой оскорбительностью его антисталинской инвективы. Как мы старались показать в посвященной делу Мандельштама 1934 года работе (Морев Г. Указ. соч. С. 13-68), зампред ОГПУ Я.С. Агранов, давший санкцию на арест Мандельштама, не решился доложить Сталину текст инвективы и планировал информировать вождя об аресте и высылке поэта постфактум, подготовив в начале июня (недавно найденное в архиве ФСБ) спецсообщение, в котором фактически дезинформировал Сталина о характере дела Мандельштама и скрыл существование направленного против него текста. Отправку спецсообщения Агранова опередило письмо Бухарина. Добавим здесь, что и до обнаружения спецсообщения Агранова, ставшего основой для нашей реконструкции событий, небанальной для своего времени версии о том, что «окружение Сталина не посмело показать ему стихотворение», неизменно придерживалась М.С. Петровых, которая – единственная среди близкого окружения Мандельштама – по биографическим причинам имела потенциальный доступ к информации, связанной с советской властной верхушкой (Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников ⁄ Сост. О.С. Фигурнова, М.В. Фигурнов. М., 2001. С. 166-167). Со ссылкой на мнение Петровых тезис о том, что «приближенные Сталина не доложили ему о мандельштамовском стихотворении», выдвинул в своей биографии Мандельштама Ральф Дутли (Dutli R. Mandelstam: Meine Zeit, mein Tier. Eine Biographic. Zurich, 2003; pyc. изд.: Дутли P. «Век мой, зверь мой»: Осип Мандельштам: Биография ⁄ Пер. с нем. К. Азадовского. СПб., 2005. С. 284, ср. с. 289). Осторожное предположение о том, что «может быть, ему [Сталину] не были показаны стихи? Может быть, ему сообщили о неблагонадежности Мандельштама в общих чертах, не вдаваясь в подробности?», было высказано в свое время А.С. Кушнером (Новый мир. 2005. № 7. С. 141), но оставлено им без развития.

См.: Волков А. Поэзия русского империализма. М., 1935– На с. 119-120 опубликовано письмо Мандельштама Федору Сологубу от 27 апреля 1915 года. Характерно, что в 1931 году аналогичная – то есть осуществленная без ведома автора – публикация частной переписки З.Н. Гиппиус (из архива жившего в СССР П.П. Перцова) в работе Д.Е. Максимова «Новый путь» (Евгеньев-Максимов В., Максимов Д. Из прошлого русской журналистики: Статьи и материалы. Л., [1930]. С. 131-254) вызвала резкий протест с ее стороны (см.: Гиппиус 3. Письма к Берберовой и Ходасевичу / Ed. by Е. Freiberger-Sheikholeslami. Ann Arbor, 1979. С. 107). В целом степень «легитимности» Мандельштама в академическом поле, связанном с изучением культурного прошлого, резко контрастировала с его проблемным статусом у актуальной советской критики: одновременно с выходом книги Волкова Пушкинский Дом планирует приобрести архив Мандельштама (см.: Рудаков. С. 140), ср. также эпизод 1934 года, когда – уже после ареста и высылки поэта – в вышедшем под редакцией Д.Д. Благого собрании сочинений Батюшкова были процитированы стихи Мандельштама «Батюшков», а сам он был охарактеризован (без упоминания имени) как «современный нам поэт, один из видных деятелей нашей литературы» (Б[лагой] Д. От редактора // Батюшков К.Н. Сочинения ⁄ Ред., статья и коммент. Д.Д. Благого. М.; Л., 1934-С. 40).

Цит. по: Великанова О. Указ. соч. С. 185.

Тименчик Р. Об одном эпизоде биографии Мандельштама // Toronto Slavic Quarterly. 2014. № 47. Р. 238. Имя Мандельштама прозвучало на пленуме, когда на одном из литераторских банкетов Пастернак, оказавшийся за одним столиком с воронежскими писателями, поднял за него тост: «Вы знаете Мандельштама? – спросил Пастернак. Хвалил Мандельштама. Поднял на банкете тост за него. Не публично – между шестью-семью. – „Выпьем за прекрасного поэта!“ Передавал ему привет. Хвалил» (Гыдов В. О. Мандельштам и воронежские писатели (по воспоминаниям М.Я. Булавина)//«Сохрани мою речь…». М., 1993-Вып. 2. С. 35).

Ср., например, эпизод из письма Н.Я. Мандельштам в Воронеж от 27 апреля 1937 года: «Ставского я сегодня не видела: его ждало (угол листа оторван. – Р.Т. ) человек, но он не пришел в Союз. Зато он позвонил в Союз, что не придет, и вызвал меня к телефону (Какая вежливость! – только меня из всего десятка посетителей). Мы поговорили по телефону. Я в общих чертах рассказала, в чем дело, – он сказал, что посоветуется с товарищами и завтра будет со мной разговаривать» (Тименчик Р. К биографии Осипа Мандельштама: 1937 год // Летняя школа по русской литературе. 2019. Т. 15. № 1. С. 98).

Тименчик Р. Об одном эпизоде биографии Мандельштама. Р. 238-239. Упоминаются «гудочки» из стихотворения «Наушники, наушнички мои…» (1935), вызвавшие неудовольствие Н.А. Марченко, помощника ответственного секретаря ССП по творческим вопросам.

Два письма О.Э. и Н.Я. Мандельштам М.С. Шагинян ⁄ Публ., вступ. зам. и примеч. П.М. Нерлера // Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама: Воспоминания. Материалы к биографии. «Новые стихи». Комментарии. Исследования. Воронеж, 1990. С. 76.

Ср. в том же письме Н.Я. Мандельштам М.С. Шагинян о «безответственных стихах, вернее <���…> выпаде, за который Мандельштам был выслан» (Там же. С. 75). О «контрреволюционном выпаде, приведшем меня в Воронеж» Мандельштам писал в заявлении рубежа 1936-1937 годов в Воронежское отделение ССП (III: 544-545).

См.: Гаспаров МЛ. О. Мандельштам: Гражданская лирика 1937 года ⁄ 2-е изд. СПб., 2013. С. 142-143.

В «Стихах о Сталине» с этими мотивами растворения в народной речевой стихии корреспондируют строки: «Уходят вдаль людских голов бугры: ⁄ Я уменьшаюсь там. Меня уж не заметят. ⁄ Но в книгах ласковых и в играх детворы ⁄ Воскресну я сказать, как солнце светит».

«Любил, но изредка чуть-чуть изменял»: Заметки Н.Я. Мандельштам на полях американского «Собрания сочинений» Мандельштама ⁄ Подгот. текста, публ. и вступ. заметка Т.М. Левиной; примеч. Т.М. Левиной, А.Т. Никитаева// Philologica. 1997. Т. 4. № 8/10. С. 179.