Марк Уральский - Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Вас как зовут? — Иегудиил. — Вы разве жид? — Нет, русский… — Ну, значит, врете… («Светло-серое с голубым», 1915 г. [ГОРЬКИЙ (I). Т. 11. С. 136]).

По свидетельствам современников в либерально-демократической русской литературе еврейская тема в целом была окружена известным набором ограничений. Так, например, в рассказе писателя Н. Пружанского «Начистоту» о русском писателе еврее:

Он в литературе принадлежал к тому лагерю, где, по принципу, о евреях вовсе не говорят, а если и говорят, то говорят им одни только комплименты (Еврейская жизнь, 1904, № 1).

В этом отношении особенно интересна критика Горьким показного филосемитизма, распространенного в кругах либеральной русской интеллигенции той эпохи. Вот, например, характерный отрывок из горьковского романа «Жизнь Клима Самгина» представляющий собой как бы квинтэссенцию всех высказываний Горького на эту тему:

Евреи были антипатичны Самгину, но, зная, что эта антипатия — постыдна, он, как многие, скрывал ее в системе фраз названной филосемизмом. Он чувствовал еврея человеком более чужим, чем немец или финн, и подозревал в каждом особо изощренную проницательность, которая позволяет еврею видеть явные или тайные недостатки его, русского более тонко и ясно, чем это видят люди других рас. Понимая, как трагична судьба еврейства в России, он подозревал, что психика еврея должна быть заражена и обременена чувством органической вражды к русскому, желанием мести за унижения и страдания [ГОРЬКИЙ (I). Т. 21. С. 103)].

А вот другой пример — эпизод из известного очерка Горького «Леонид Андреев», иллюстрирующий эту точку зрения [237] Существует мнение, что Горький, относившийся в годы написания данного текста к своему уже покойному другу резко критически, возвел на него напраслину. В любом случае, чтобы там Леонид Андреев, человек болезненный, в частной беседе «под настроение» ему не сказал, в общественной борьбе с антисемитизмом он заявлял себя очень активно, и по отношению к евреям в личной и в общественной жизни был безукоризнен. Именно Андреев и Соллогуб явились инициаторами издания сборника «Щитъ», Горький же, горячо поддержав их начинание, присоединился к ним как член редколлегии. :

…в 15-м году, когда из армии хлынула гнуснейшая волна антисемитизма и Леонид, вместе с другими писателями, стал бороться против распространения этой заразы, мы, однажды, поговорили. <���…> Он спросил: — Можешь ты сказать откровенно, — что заставляет тебя тратить время на бесплодную борьбу с юдофобами? Я ответил, что еврей вообще симпатичен мне, а симпатия — явление «биохимическое» и объяснению не поддается. <���…> — Но все-таки о евреях ты что-то выдумываешь, тут у тебя — литература! Я — не люблю их, они меня стесняют. Я чувствую себя обязанным говорить им комплименты, относиться к ним с осторожностью. Это возбуждает у меня охоту рассказывать им веселые еврейские анекдоты, в которых всегда лестно и хвастливо подчеркнуто остроумие евреев. Но — я не умею рассказывать анекдоты, и мне всегда трудно с евреями. Они считают и меня виновным в несчастиях их жизни, — как же я могу чувствовать себя равным еврею, если я для него — преступник, гонитель, погромщик? — Тогда ты напрасно вступил в это общество [238] Имеется в виду РОИЕЖ. — зачем же насиловать себя? — А — стыд? Ты же сам говоришь — стыд. И — наконец — русский писатель обязан быть либералом, социалистом, революционером — черт знает чем еще! И — всего меньше — самим собою [ГОРЬКИЙ (III). Т. 17. С. 56).

Существует авторитетное мнение, что:

В последнем незаконченном произведении «Жизнь Клима Самгина» Горький написал о людях, которые «выдумали себя» и «выдумали плохо». Я, честно говоря, не знаю более сильного, более жестокого упрека всей русской интеллигенции. Но проблема-то была в том, что Горький написал это не свысока, а изнутри. Он сам был одним из этих людей. И вся интеллигенция, как бы она ни относилась к Горькому, всегда знала, что Горький — это «наш человек». Даже если он сидит в кабинете Иосифа Сталина. Горький тоже себя «выдумал». То он был «настоящим человеком из народа», то «большевиком», то «критиком революции и Ленина», то «эмигрантом», то «основоположником социалистического реализма». А по сути, настоящей и крупнейшей фигурой русского Серебряного века. Главной, ключевой фигурой. И Горький «выдумал» себя как-то так, что мы до сих пор не можем Горького забыть… [БАСИНСКИЙ (V)].

Ко всему этому можно добавить, что быть «выдумщиком» — и есть основное и главное писательское качество. Иван Бунин, например, — когда-то близкий человек, затем заклятый враг и главный конкурент Горького на подиуме классиков русской литературы ХХ в., особо гордился и всегда подчеркивал, что все свои произведения он именно «выдумывает», а не списывает с натуры. Возможно, что и известное «двоедушие» Горького — проистекает из его способности выдумывать себя и других. Не исключено, что под давлением обстоятельств он, изменив былым идеалам свободы и человечности, действительно «выдумал» для себя роли «преданного сталиниста» и апологета «социалистического гуманизма» и сыграл их «на разрыв аорты». Но одна его душевная привязанность — еврейство, оставалась при нем неизменной всю жизнь. Всегда и всюду Горький манифестировал свое юдофильство, причем в выражениях столь ярких и страстных, что, пожалуй, не только в русской, но и мировой культуре трудно отыскать нечто подобное! Нельзя при этом, однако, не отметить, что при необходимости он превращал свою харизму «большого друга еврейского народа» в инструмент для решения конкретных политических задач. Наглядным подтверждением такого рода точки зрения, являются обстоятельства его поездки в Горького США.

В 1905 г. Горького арестовали по обвинению в написании и распространении воззвания, призывающего к ниспровержению существующего государственного строя. Его арест и пребывание — правда, кратковременное — в Петропавловской крепости. Резонанс был фантастический. В Россию русскому правительству направляются сотни писем протеста представителей передовой общественности — от радикалов до либералов. Во многом благодаря этой протестной компании Оскару Грузенбергу — адвокату Горького (о нем см. ниже), сравнительно быстро удалось вытащить его из Петропавловки. Официально же Горький находился под следствием вплоть до амнистии 1913 г., объявленной царским правительством по случаю 300-летия династии Романовых

Под нажимом своего нового друга — Ленина, Горький ранней весной 1906 года отправился в Америку. Целью визита в США была агитация против займов царскому правительству, пропаганда русской революции и, самое главное, сбор средств в партийную кассу [YEDLIN. Рр. 67–68]. Он писал: