Марк Уральский - Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Алексей Максимович и Мария Федоровна решила игнорировать недостойную травлю, ни в коем случае не сдаваться и остаться некоторое время в Америке[БУРЕНИН Н. Е.].

Возможно, Горький надеялся, что газетная шумиха быстро сойдет на «нет» и все станет на свои места. Существует мнение, что он будто бы очень

рассчитывал на встречу <���…> с владельцами банка «Кун, Лёб и К°» [252] «Кун, Лёб и К°» («Kuhn, Loeb & Co») — крупнейший инвестиционный банк США, основанный в 1867 г. немецкими евреями-эмигрантами Абрахамом Куном (Abraham Kuhn) и Соломоном Лёбом (Solomon Loeb) и просуществовавший до 1977 г. , с Якобом Шиффом, государственным секретарём по торговле и труду Оскаром Соломоном Штраусом и даже президентом <���Теодором> Рузвельтом. Встречу с ними должен был организовать приёмный сын Горького Зиновий Пешков (Свердлов), старший брат бизнесмена, а впоследствии американского банкира Вениамина Свердлова [АБАРИНОВ], [SHERR. Рр. 160–190].

Однако, как об этом сегодня свидетельствуют документальные факты, Теодор Рузвельт отнюдь не горел желанием лично познакомиться с российской литературной знаменитостью. В своем письме от 15 марта 1906 года к Эптону Синклеру, который, по всей видимости, хлопотал о визите Горького в Белый Дом, президент США совершенно ясно высказал свое мнение и о русской Революции, и о личности Горького:

Бесплодность последней революции в России явилась следствием именно того, что слишком большая часть ее руководителей была типа Горького и, следовательно, осуществляло такого рода руководство, которое ни в коем случае не может кого-либо куда-либо привести, кроме как в безвыходное положение[WSwAJ].

Что касается крупнейшего американского финансового магната того времени Джейкоба Шиффа, который, хотя и происходил родом из Германии, очень болезненно воспринимал тяжелое положение евреев в России, то вероятность встреча с ним Горького была весьма реальной. Шифф неоднократно в переговорах с царским правительство России делал попытки побудить его к изменению гражданского законодательства в части положений, ограничивающих права еврейского населения, но безуспешно. По этой причине он относился к нему не менее враждебно, чем Горький и все русские революционеры в целом. Во время русско-японской войны (7 января/9 февраля 1904 — 23 августа/5 сентября 1905) Шифф отказался кредитовать Россию, но в тоже время предоставил крупные денежные займы Японии. В околонаучной литературе весьма популярна точка зрения, согласно которой ненавидевший царизм Якоб Шифф, финансировал будто бы русское революционное движение. Однако никаких документальных фактов, свидетельствующих о правомочности подобного рода утверждения, не обнаруживается. В случае с Горьким ни он, никто из других известных финансистов США не выказал интереса лично познакомиться со знаменитым русским писателем, а у опекавших Горького в США людей не имелось, видимо, возможностей организовать их встречу. Братья Свердловы этому уж точно никак поспособствовать не могли. Зиновий («Зина»), выполнявший при Горьком функции переводчика и секретаря, подвизаясь на побегушках у Г. Уилшера, отнюдь не процветал, а его младший брат Вениамин, хотя и считался «банкиром», авторитетом в финансовых кругах США не пользовался, и вскоре вовсе разорился.

Представлять Горького президенту Т. Рузвельту и другим важным персонам должен был на скорую руку созданный «Комитет знаменитых американцев для помощи русской революции», в который входили писатели Марк Твен, Эптон Синклер, философ Джон Дьюи и другие знаменитости. Однако как только прошел слух об «аморального поведение» Горького, он тут же распался. Горький пытался выправить положение, опубликовав

«Открытое письмо к литераторам свободной Америки» от 10 мая 1906 года, в котором он называет их «рыцарями духа, свободными людьми великой свободной страны», призывает их вспомнить время, когда их предки боролись за свободу, и напоминает им о том, что «в то время одна Россия подала народу Америки руку помощи» [КУРИЛЛА] [253] «Открытое письмо…» было опубликовано в американских газетах: Leader (Грейт-Фолс). 1906. 28 apr. (11 may); Observer (Ютика, шт. Нью-Йорк), 1906. 28 apr.(11 may), частично. В собраниях сочинений Горького не печаталось. Хранится в АГ. ,

— но его попытки успехом не увенчались. Писатель считал, что все дело в кознях царской охранки: мол-де, информацию газетам подбросило русское посольство. Николай Буренин, в целом разделяя эту точку зрения, добавляет, что:

Приложили к этому скандалу свою руку и эсеры, <���с которыми> Горький наотрез отказался делить собранные им средства, чего они усиленно добивались [БУРЕНИН Н. Е.].

С американской стороны высказывались предположения иного рода. Так, например,

…социалистический журнал «Labor» («Сент-Луис») объяснил причину скандала вокруг писателя закулисной борьбой крупных финансистов, которые увидели в его деятельности помеху «для финансовых разбойников» [СПИРИДОНОВА. (VI)].

Однако на самом деле роковую роль в провале миссии Горького сыграло то обстоятельство, что на одном из приемов он бездумно подписал телеграмму протеста против суда над двумя профсоюзными лидерами-социалистами Вильямом Хэйвудом и Чарльзом Мойером — руководителям «Западной федерации рудокопов», заключённым в тюрьму города Кальдуэль по обвинению в причастности к террористической деятельности. Текст телеграммы:

Привет вам, братья-социалисты! Мужайтесь! День справедливости и освобождения угнетённых всего мира близок. Навсегда братски ваш,

— был опубликован в тот же день, что и фотография «Горького-двоеженца». Несмотря на весь свой огромный интеллектуальный багаж, Горький не имел ни малейшего представления о менталитете североамериканцев. Послав телеграмму такого содержания публичным персонам, на законных основаниях находящимся под следствие, он тем самым:

проявил <���непростительную> политическую бестактность и удивительное непонимание американских реалий. Вот этой своей фразой он фактически приравнял американский суд к российскому и выразил надежду не на торжество закона, а на скорое торжество социальной революции, причем мировой революции — «день освобождения угнетенных всего мира близок». И тем самым Максим Горький давал в руки своим оппонентам несомненные козыри, потому что вот наглядное доказательство того, что в Америку прибыл возмутитель спокойствия, носитель идей террора и так далее. <���…> Сочувствующие русской революции отнюдь не сочувствовали профсоюзам, которые вели свою борьбу подчас криминальными методами. <���…> И не удивительно, конечно, что после этой телеграммы, которая имела определенный резонанс, от Горького могли отшатнуться и либералы, и умеренные социалисты, и это во многом могло обусловить финансовый неуспех его поездки [АБАРИНОВ].