Марк Уральский - Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Но ни восхваление Горьким еврейских идеалистов-революционеров, ни его мрачные — и, увы, оправдавшиеся в недалеком будущем — пророчества в адрес незавидной доли еврейских банкиров:

История готовит для них заслуженную ими тяжёлую пощечину,

— на жестоковыйных еврейских богачей должного впечатления не произвели, ну а на значительное вспомоществование со стороны евреев-пролетариев при всем их энтузиазме рассчитывать не приходилось. Яркой иллюстрацией отношений, которые сложились у Горького с несоциалистической частью американского общества, являются его высказывания в письма того времени. Вот, например, в первые недели по приезду в США.

Горький — Амфитеаторову

Нью-Йорк, Май, не ранее 19, 1906 г.

Америка — это страна, в которой хочется иметь четыре головы и 32 руки, чтобы работать, работать, работать! Чувствуешь себя бомбой, которая постоянно разрывается, но так, что содержимое вылетает, а оболочка — цела. Ей-богу — это чудесная страна, для человека, который может и хочет работать! [ГОРЬКИЙ-ЖУРНАЛИСТИКА. С. 71].

А вот, например, письма тому же адресату, написанное после всех громких событий:

Горький — Амфитеаторову

Адирондак. Конец июля— август 1906 г.

Теперь они снова начали ругать меня в газетах — я напечатал в одном здешнем журнале статью о Нью-Йорке, озаглавив её «Город Жёлтого Дьявола». Не понравилось. Сенаторы пишут возражения, рабочие хохочут. Некто публично выразил своё недоумение: раньше американцев всегда ругали, уже уехав из Америки, а теперь, даже оставаясь в ней, не хвалят, — как это понять? Вероятно, меня выгонят отсюда, наконец. Но — денег всё-таки дадут. Я — внук очень упрямой бабушки [259] Имеется в виду подробно описанная впоследствии Горьким в книге «Детство» его бабушка Акулина Ивановна Каширина (1817–1887). [ГОРЬКИЙ-ЖУРНАЛИСТИКА. С. 77].

Горький — Амфитеаторову

Адирондак. Начало сентября 1906 г.

Работаю. Наблюдаю с жадностью дикаря американскую культуру. В общем — тошнит, но иногда — хохочу, как сумасшедший. Уже теперь чувствую себя в силах написать об Америке нечто такое, за что они меня выгонят. Удивительный народ, знаете! Что бы я тут ни напечатал — они немедленно возражают, при этом наиболее грубые возражения наклеивают на ворота фермы, где я живу. Встречая меня на дороге — скачут в стороны, точно кузнечики. Это очень забавляет. Лучше всего возражают сенаторы [ГОРЬКИЙ и ЖУРНАЛИСТИКА. С. 79].

Будучи несгибаемым оптимистом, Горький не терял надежды на благополучный в финансовом отношении исход своего турне. Однако, несмотря на его личный литературно-общественный успех, Америка теперь уже стала представляться писателю до крайности неприятной страной. Обретаясь почти безвылазно с лета 1906 г., вплоть до своего отъезда из страны, в доме супругов Мартин, Горький напряженно работал над романом «Мать» и по ходу дела публиковал в малотиражном нью-йоркском журнале «Appleton Magazin» писавшиеся им с пылу с жару американские очерки, которые потом составили его книгу «В Америке». Книга сразу же была напечатана в «Сборнике товарищества „Знание“ за 1906 год» (книги 11 и 12), и одновременно за границей: «М. Горький. В Америке (Очерки). Часть первая», издательство И. Дитца, Штутгарт, 1906. Эти очерки, написанные в резко критической и даже очернительской манере:

были изначально рассчитаны на представлявшееся Горькому весьма увлекательным «заваривание каши» в Америке. «Любопытно! — писал Горький. — Говорят — я здесь делаю революцию. Это, конечно, чепуха, но, говоря серьезно, мне удалось поднять шум». Появление в американском журнале очерка «Город Жёлтого Дьявола» вызвало целый поток читательских откликов. В августе 1906 г. М. Горький писал Пятницкому:

«Знаете — в ответ на мою статью в „Аппельтоне“ о Нью-Йорке газеты получили более 1200 возражений! Я скоро напечатаю статью „Страна подростков“ <���не написана >, в которой буду доказывать, что американцы, даже когда они лысы, седы и жуют вставными зубами, даже когда они профессора, сенаторы и миллионеры, — имеют не более 13–15 лет от роду. Вероятно, меня задавят возражениями» [КУРИЛЛА. С. 37].

«В Америке» — книга крайне провокативная по своей предвзятости и в целом, с точки зрения характеристики США, несправедливая.

Возникает впечатление, что на немногих страницах, посвященных Америке, Горький хотел передать — конечно, не с бесстрастием социолога, а с экспрессионистическим пафосом — чувство растерянности, испытываемое интеллигентом старой формации перед лицом слепого безумия, во власти которого находится Нью-Йорк — Нью-Йорк не всемирный центр капиталистической эксплуатации, но жуткое пророчество всечеловеческой судьбы. В силу этого мы не можем согласиться с точкой зрения советского литературоведения, которое приписывает горьковским статьям об Америке политическую критику капитализма. Речь идет об экономике как общей судьбе, и сквозь политический памфлет прорывается антропологическое изумление. Допустимо утверждать, что «редкие умы», на которые не способна воздействовать религия труда и золотая лихорадка, рождаются на свет вне зависимости от географического ареала и местных культурных традиций. Необходимо также отметить удивительное сходство в описании города и труда с другими итальянскими и европейскими писателями той эпохи. Темы города-чудовища, спрута, машинной цивилизации, воспринимаемой как хаос, чувство тоски, выражаемое «криком», типичны для писателей-экспрессионистов тех лет. Для посвященных Америке страниц А. М. Горького характерны мотивы, свойственные этому литературному направлению, а также общие всем эпохам, эти мотивы в начале 900-х гг. определялись скорее как авангардистская тенденция, чем принадлежность к организованному авангарду. На этих страницах романтический реализм А. М. Горького приближается по тону к экспрессионистическому надрыву и в форме сюрреалистического бреда сквозь увеличительное стекло показывает чудовищность нашего образа жизни. <���…> <���В очерках>, жители Нью-Йорка предстают как аморфная масса, безымянная и безликая, и здесь уместно напомнить о критическом замечании Д. Философова, сделанном еще в 1907 г.: «…он бессознательно гораздо больше верит в человека, чем в класс». Горький оказывается далек от ясного классового сознания и изображает он не фабричный пролетариат, а бесформенную амальгаму мещан, ремесленников и городских люмпенов. Отношение Горького к городу значительно изменится в последующие годы, особенно в связи с тем, что город является колыбелью промышленного пролетариата, город победит деревню, к которой Горький будет испытывать постоянный страх и глубокое недоверие. Однако в целом горьковские очерки об Америке следует считать не проявлением еще одного горьковского противоречия, а закономерным этапом развития мысли европейского интеллигента, который живет и отражает в своем творчестве эпоху глубокого кризиса ценностей [ЧОНИ (III)].