Марк Уральский - Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В 1920 г. Грузенберг покинул Россию. <���…> Последние годы жизни Грузенберг провел во Франции… <���…> В 1950 г. останки Грузенберга, согласно его последней воле, были перевезены и погребены в Израиле [ЭЕЭ/article/11320].

Как личный адвокат

Грузенберг сыграл немаловажную роль в жизни Горького. В переписке часто речь идет о тех или иных судебных делах, которые вел Грузенберг как защитник Горького (знаменитое дело о воззвании по поводу 9 января 1905 г., спасение от гибели попавших под цензурный арест произведений Горького и многих других писателей, издававшихся в горьковском «Знании», ведение многолетнего спора с бывшими пайщиками товарищества «Знание» братьями Протопоповыми, задолжавшими издательству крупную сумму). <���…> Личное знакомство <���Грузенберга с Горьким произошло в конце ноября или начале декабря 1903 г.>. Е. Д. Стасова рассказывает: «…я прекрасно помню вечер, устроенный в 1903 году на квартире известного петербургского адвоката О. О. Грузенберга, где писатель читал только что написанную им поэму „Человек“». <���…>

Грузенберг пишет: «Я узнал Горького в пору его сумасшедшей славы, — той славы, когда герой становится легендою еще при жизни. В славе этой примечательно то, что пришла она быстро, без рекламы и во всяком случае без малейшей саморекламы. Горький — один из немногих русских писателей, проникших в народную толщу и ставших ей близким: в ней он — свой, родной, не по хорошему мил, а по милу хорош. Во второй половине 1904 г. он обратился ко мне с просьбою помочь ему в организации защиты одной провинциальной группы общественных работников, а через полгода стал моим подзащитным. С тех пор знакомство наше, перешедшее если не в дружбу, то в приязнь, продолжалось много лет» <���…>

В благодарность за успешно проведенное дело в связи с обвинением писателя в составлении воззвания по поводу 9 января 1905 г. Горький подарил Грузенбергу шесть томов своего Собрания сочинений с дарственной надписью на заглавной странице первого тома: «Моему уважаемому защитнику Оскару Осиповичу Грузенбергу с чувством искренней благодарности и с горячей симпатией к нему — человеку». И далее — стихи из пьесы «Дети солнца»:

Надпись датирована 5 июля 1905 г… Позднее Горький подарил Грузенбергу также свою повесть «Исповедь». Из воспоминаний Грузенберга известно о поездке его к Горькому на Капри, котор<���ая> <���…> состоялась в начале 20-х чисел апреля 1908 г. Около 22 апреля / 5 мая 1908 г. М. Ф. Андреева писала своей сестре <���…>:

«…вчера приехал Грузенберг сегодня днем Грузенберга обедали у нас».

Грузенберг в своих мемуарах рассказывает:

«Приехал я с женою поздним вечером, заехали в гостиницу, а на другой день в десятом часу отправились к Горькому. Я увидал облупленный снаружи наемный дом, о котором петербургские „друзья“ Горького говорили и писали в газетах как о роскошной собственной вилле. Обижаться не приходится: из любви к Горькому они, вероятно, находили, что большому русскому писателю „надо наслаждаться постом и купаться в лишениях“.

Обстановка в этой вилле была жалкая, а в столовой стоял длинный некрашеный, на козлах, стол, какой ставили обычно в экономиях средней руки для рабочих, — и то не своих, а „сроковых“ (срочных).

Накормил он нас и прочих гостей — прости ему бог! — неважно. Мы застали на „вилле“ много народу: усыновленного Горьким Зиновия Алексеевича (родного брата ставшего впоследствии председателем ВЦИКа Свердлова), Луначарского, Шаляпина и Малиновского-Богданова. <���…> потом при мне завязался у Горького разговор с Луначарским. Горький говорил о своем плане устроить на Капри школу пропагандистов, причем подсчитывал, во сколько это ему обойдется. Я мрачно слушал и думал: „Ну, вот, только этого недоставало; насилу вырвались из процесса о `воззвании`, у судебных следователей лежит уйма литературных дел по суровой 129 статье с постановлением о привлечении Горького в качестве обвиняемого, а тут еще новая, более опасная затея. Не скоро Горький увидит Россию“».

<���П>оследняя <���встреча> Горького и Грузенберга состоялась <���…> в начале 20-х годов, когда Горький приехал в Берлин, а Грузенберг жил там. «…Мы вместе просмотрели его письма ко мне, и я получил разрешение на их опубликование», — вспоминает Грузенберг. <���…> Грузенберг не раз писал воспоминания и рассказывал о встречах с Горьким. Так, в 1926 г. он читал публичные лекции о некоторых своих подзащитных, в том числе и о Горьком. 15 апреля 1928 г. он писал Горькому из Риги: «Если до Вас доходят здешние газеты, то Вы знакомы и с тем, что я высказал о Вас, не считаясь с настроением местной печати и обслуживаемых ею кругов» В 1935 г. написаны <���…> воспоминания Грузенберга «О Максиме Горьком». Они <���…> в сентябре 1935 г. были посланы Грузенбергом на просмотр Горькому, который сделал на рукописи ряд помет [ГОРЬКИЙ — ЖУРНАЛИСТИКА. С. 993–995].

Ниже приводятся выдержки из переписки Горький — Грузенберг, иллюстрирующие характер отношений между ними на протяжении добрых 30 лет. Все они заимствованы из книги [ГОРЬКИЙ-ЖУРНАЛИСТИКА. С. 997–1030].

Горький М. — Грузенбергу О. О.

после 4 ноября 1905 г., Москва.

Дорогой Оскар Осипович!

Думаю, что теперь уже не стоит мне вступать в прю с прокурорами — дадим им амнистию и — да исчезнут! [313] В письме идет речь о прекращении (4 ноября 1905 г.) судебного дела, которое как адвокат вел Грузенберг, по политическому обвинению Горького в составлении воззвания «Всем русским гражданам и общественному мнению европейских государств», осуждавшего царское правительство за расстрел мирной демонстрации рабочих 9 января 1905 г. Написанное воззвание послужило поводом к аресту писателя 12 января и заключению его в Петропавловскую крепость. Под давлением общественного мнения и благодаря усилиям Грузенберга царское правительство освободило М. Горького под залог, внесённый обществом «Знание». Действия Грузенберга в борьбе с царским судом вызвали восхищение Горького, и он дважды писал Пятницкому: «А он молодчина, Грузенберг-то, скажу еще раз» и «А Грузенберг — еще раз — молодчина! Скажите это ему при встрече» [АрГ. T. 4. С. 181 и 182]. А здоровье мое — неприятно. Был большой плеврит. Вот уже месяц сижу дома с компрессами, мушками и прочими неудобствами. Кожа раздражена, нервы — того больше. Зол, как черт. Супруге вашей кланяюсь и жму руку Вам. Думаю, что скоро доктор меня вы пустит на волю, тогда приеду в Питер и увижу Вас.