Николай Богомолов - Разыскания в области русской литературы XX века. От fin de siecle до Вознесенского. Том 1. Время символизма

Ну и, наконец, стремление самим вписаться в литературу, хотя бы самое невинное, выглядит почти обязательным. О реальных публикациях мы говорили выше, но готовились и обсуждались другие. Возлинский отправлял Волошину свои стихи, и даже получив решительно отрицательный отзыв, который нам неизвестен, не отчаялся и продолжал писать. О Руслове в крошечной биографической заметке, основанной, судя по всему, на его собственных словах, сказано, что он работал (а не просто сотрудничал) в «Золотом руне» и других дореволюционных изданиях, а также много переводил с итальянского, что никак не подтверждается реальностью [1152]. Даже предполагая, практически будучи уверенным, что стихи не понравятся, он оставляет у Брюсова тетрадь, ничтоже сумняшеся посылает стихи для планировавшегося Ф. И. Витязевым (Седенко) сборника о книге, утверждая: «Не знаю только, насколько эта его вещь <���стихотворение Марка Тарловского „Тоскуя“> подойдет для Вашего сборника, ибо оно написано не вполне на тему <���…> Смею думать, что с моим стихотворением этого не случится» [1153]. Возлинский, судя по всему, был почти уверен, что внимания современников заслуживают хотя бы его пародии. В них и на самом деле есть некоторый интерес, но интерес скорее исторического порядка — как могли воспринимать ту или иную систему поэтики современники.

Как нам кажется, даже такой беглый рассказ о двух людях русского серебряного века позволяет начать разговор о специфике этой категории в антропологическом аспекте. Довольно бросить даже беглый взгляд на деятелей эпохи, чтобы отчетливо осознать: ни социальные, ни национальные, ни религиозные, ни философские, ни политические, ни гендерные, ни сексуальные характеристики не являются определяющими для принадлежности или непринадлежности человека к данной категории. Такая принадлежность выявляется прежде всего в деятельности, в особой реакции на жизненные и художественные явления эпохи, которую мы называем «серебряным веком». Деятельность может быть творческой или, если можно так выразиться, рецептивной [1154], но она непременно должна обнаруживать способность человека свободно дышать тем воздухом, который составлял суть эпохи. В известной статье Вл. Ходасевич говорил о воздухе эпохи символизма, мы можем достаточно ответственно говорить об эпохе серебряного века. Но в любом случае устройство конкретных органов дыхания, равно как и конкретный состав интересующей нас атмосферы еще должны быть тщательно изучены.

В п е р в ы е: L’unité sémantique de l’âge d’argent / Modernités russes 11. Lyon: Centre d’Etudes slaves André Lirondelle; Université Jean Moulin, 2011. P. 33–45.

Поскольку мало надежды, что личность М. Возлинского когда-либо привлечет внимание читателей и исследователей сама по себе, мы сочли возможным представить наиболее существенные фрагменты его писем к М. А. Волошину, посвященные литературной и интеллектуальной жизни Москвы начала 1920-х годов. При всей беглости его взгляда и поспешности, а иногда и произвольности суждений они важны как фиксация сиюминутной действительности, а помимо того — и некоторыми сведениями, касающимися известных писателей-современников.

Естественно, что фрагменты, вошедшие в текст нашей статьи, здесь не воспроизводятся. Общепонятные имена и факты не комментируются. В качестве предисловия приводится письмо (ответ на анкету) писателю и библиографу Павлу Яковлевичу Заволокину (1878–1941). В начале 1920-х годов он планировал составить словарь современных русских поэтов, в связи с чем рассылал анкету, на которую и отвечал Возлинский. Словарь не удался. Вместо него появился сборник «Современные рабоче-крестьянские поэты в образцах и автобиографиях с портретами» (Иваново, 1925). После ссылки в Нарымский край, вернувшись в Ленинград, Заволокин планировал составить «Словарь русских поэтов революционного периода 1917–1940», который также не был завершен.

Вы просите литераторов, писателей, стихотворцев сообщить Вам о себе. Вашу публикацию я читывал несколько раз и не решался писать: Зачем? и что скажет Вам имя и биография неведомого стихотворца (поэта?), а стихотворцев (поэтов) ныне в России — легионы? Но подумал, что Вы — добросовестный собиратель, хотите издать обстоятельный — наиболее полный труд. А с другой стороны — ныне неведом, а через год будет ведом. И пишу (по пунктам). Зовут меня: Марк Яковлевич Возлинский. Родился в 1887 г., 29 июля в г. Велиже Витеб<���ской> губ.

«Воспитывал» себя сам. Шел каким-то чутьем, и чутьем правильным, ибо пришел к книге, к Пушкину, Гете, Тагору, к Монтэню, Шопенгауэру, Марку Аврелию, к Бетховену, Моцарту, Шопену, к Винчи, Анджело, Рафаэлю.

Образование: начальная школа, чтение, чтение и чтение, «экстерничанье», краткое пребывание на филологическом факультете.

Какие классики оказали влияние? См. выше. Прибавьте Флобера, Гомера, Библию.

Пишу стихи с малого детства (7–8 лет). Первое стихотвор<���ение> напечатал в 1906 г. в г. Луганске, Екатер<���инославской> губ., в маленькой газете. Все время жил в провинции (до 1921 г.).

Своим трудом живу с 12 лет: уроками. 1904 — уехал из дому — жить самостоятельно, учиться. 1906 — переехал на Украину. Был корректором, учителем нач<���альной> школы, репортером, фельетонистом, музыкальным рецензентом, продавцом в газетном киоске, конторщиком, учителем музыки, корреспондентом. В детстве думал себя посвятить музыкальной карьере (сам вальс сочинил, учился; с 15 лет скрипку забросил, но не переставал позднее интересоваться музыкальными вопросами, читал Сакетти, Амброса, Ганслика и мн. др.).

Жил (до войны) в Луганске, в Бахмуте, в м<���естечке> Ивановке, в Енакиево, в Алчевской (Юрьевский завод), в Горловке, в Александровске, на рудниках разных Донецк<���ого> Бассейна.

Война застала меня в Екатеринославе, где встретил и революцию. Пережил там и Григорьева, и Махно, и Петлюру, и гетмана, и немцев, и добровольцев, и всю многообразную смену властей. Говорить об этом — не так надо…

В середине 1921 г. переехал в Москву. Стал осматриваться, знакомиться, завязывать литер<���атурные> связи. Сдал стихи в некоторые журналы — умерли. Сдал в другие — опять поумирали. Сдал опять — если не умрут, осенью выйдут с некоторыми стихами.

Кроме стихов, писал критич<���еские> очерки, один из них (о Бодлэре) напечатан в Ек<���атериносла>ве , но распространения не получил.

1918 — Редактировал там же альм<���анах> «Вершины», по причинам политич<���еским> вышел только 1 номер, с произведениями Волошина, Соболя, Щепк<���иной>-Куперник, Вересаева, Гребенщикова, моими и др.