Марк Уральский - Бунин и евреи

Приписки на полях письма: «Только сегодня отправляю письмо. Яну лучше, но все же он кашляет. Вчера был Зернов. Думают ехать Тэффи, Роговский, Пантелеймонов и Ян. Пантелеймонов, конечно, будет жить в отеле. Устала я очень. Ночью был небольшой припадок. Зайцевы у Шуры были, с ними все в порядке. У Кука 203сказали, что раньше 21 февраля нельзя достать билетов. Я рада. Читаю Кравченко 204. Интересно, но времени на чтение очень мало, поэтому больше просматриваю книги. Утром был приступ печени. <���…>….Ален <���Кривицкий, внук Цетлиной от Ангелиночки – М. У.> действительно очень способный и умный ребенок.

Зернов женится на швейцарке (немецкой). Свадьба 16 февраля на рю Дарю».

Следующее письмо Буниной Цетлиной датировано 19 февраля и 9 марта :

«…у Яна оказалось после анализа крови всего 300000 красных шариков, а нужно их у мужчин четыре с половиной миллиона или даже пять! Вы представляете, в каком мы волнении. Дело в том, что у него больше чем два месяца назад было кровотечение 205, и он обескровил, как это было 26 лет тому назад.<���…> Он до сих пор в постели и так слаб, что пройти по комнате – целое дело. Большое упущение было сделано, что анализ произведен был так поздно. Всех врачей и нас пугал его кашель, который и до сих пор продолжается и имеет характер коклюшечного, есть мнение, что и кашель отчасти зависит от ослабления всего организма. Одно время думали, что дело в сердце, так как пульс порой бывает очень слабый и частый, после анализа врачи говорят, что это тоже от сильнейшей анемии. А сердце, к счастью (это единственное утешение), в хорошем состоянии. <���…> И раньше во время его болезни его питание стоило дорого – Вы, вероятно, от Ангелиночки знаете, какие теперь цены, а последнюю неделю (анализ был получен в прошлую пятницу) его питание и отопление мне иной раз в день обходится 2000 франков, а самое малое 500 франков. Его необходимо кормить, например, телячьей печенкой, кило которой стоит 600 франков. Ему всегда холодно, порой он дрожит и приходится топить, и на одну лишь растопку идут бешеные деньги. <���…> Чтобы его не расстраивать, я скрываю от него наше финансовое положение. <���…> О себе могу сказать, что я устала очень. Ведь с 1 января этого года я проводила до последних дней ночи с ним. Он кашлял так, что приходилось раза по три в ночь вставать и давать ему что-нибудь теплое. Последние три ночи я сплю в своей ледяной комнате, не раздеваясь, так как если позовет, то нужно как можно скорее к нему добежать и дать пить или посмотреть, не погасла ли печка. <���…> Тэффи тоже заболела, у нее что-то с сердцем, какие-то шумы. Ее уложили на три дня в постель, запретили двигаться, и она, бедная, лежит одна в холоде. Трудно достать билеты на юг. Ведь нужны спальные места. Иначе ни она, ни И<���ван> А<���лексеевич> не доедут. Больше месяца уже хлопочут и все никак не получат. Теперь надеются на середину марта. Получила на днях два пакета книги 12-й. Почему послали именно этот номер, не совсем понимаю. Сегодня пришла посылка от милой Татьяны Сергеевны Конюс, и как она кстати. Кое-что отдала И<���вану> А<���лексеевичу> как мед, чернослив, изюм. Жаль, не было кофе, здесь выдали только за декабрь… Милая, дорогая моя, только что пережили ужасные моменты: Яну было дурно. Я вошла в его комнату, когда он сел обедать, и увидела, что он, опустив левую руку, сидит в наклонном положении. Я спросила, что с ним, он ответил: “Ничего”. Но позы не переменил, тогда я поняла, что ему плохо, позвала Лялю, а затем ее мужа <���Алексея Жирова>, который был, к счастью, у нее. Ляля стала приводить Яна в чувство, а я бросилась к Нилус, чтобы позвонить Айтову, который, к счастью, оказался дома. Это был обеденный час. И попросила Берту Соломоновну <���Нилус> пойти и посмотреть, так как у нее большой медицинский опыт. Ей показалось, что дело совсем плохо, и она еще раз позвонила Владимиру Давыдовичу <���Айтову>, напугав его так, что когда он приехал к нам, у него тряслись руки. Жиров помог Яну перейти на постель, и когда доктор явился, то он уже был в полном сознании. Айтов думает, что это желудочное: его мутило. Он впрыснул камфару и дал на ночь принять морфию. Сегодня у нас были гости: Тэффи, Пантелеймонов, Струве <���Михаил Александрович> и Наталья Ивановна <���Кульман>, и все, конечно, его утомили, а он еще очень слаб. Теперь никому не позволю больше четверти часа быть около него. Может быть, и съел что-нибудь, что не переварилось.

<���…> Очень жаль, что вместо 14-й книжки мне прислали 12-ю. Их у меня теперь 23, а четырнадцатых только четыре. Нужно последних дослать. Сейчас ими занимается моя приятельница Наталья Федоровна Любченко, очень живой и деятельный человек. У Ляли <���Жировой> все повышенная температура, и врачи до сих пор не доискались причины, а потому ей трудно быть энергичной, и я предложила Наталье Федоровне заняться Вашим делом. Сегодня она пристроила в одном месте весь комплект. <���…> Вы спрашиваете, что нам нужнее всего из вещей. Я как-то так далеко сейчас от этого, что затрудняюсь сказать. Конечно, всегда нужны чулки. Хорошо было бы, если бы Вы могли достать у кого-нибудь летнее пальто для меня – у меня нет никакого, а что-либо себе покупать я считаю невозможно. И так деньги у нас теперь “с крылышками”. Читаю теперь книгу о Чехове трагически погибшей Немировской 206, хорошо написана, и не понимает она в Чехове сравнительно мало. Попросите и милую Софью

Юльевну <���Прегель> послать Гале <���Кузнецовой> “Новоселье”. Галя пишет, что прямо рвут книги. <���…> Я хотела сама написать Софье Юльевне, но боюсь, что времени не будет, да и очень я утомлена. Не судите строго мой стиль. Когда хожу по улицам, то мне кажется, что я вот-вот засну. Поздравьте и от меня Софью Юльевну за ее энергичную деятельность. Надеюсь, что тоже в этом году прилетит в Париж. Я не совсем понимаю, в чем будет состоять юбилей, это юбилей только “Новоселья” или ее? Если ее, я приветствую ее тоже как поэтессу, а не только как редактора журнала. Вы спрашиваете, кто мне помогает? Конечно, Ляля, мадемуазель Имбер 207, очень Наташа Любченко, Феничка, Тамара Бродская 208. Б. С. Нилус присылает иногда котлетку, которую Ян ест с большим удовольствием. Она ведь повариха. Леня часто приносит провизию: рыбу и другое. Бахрах иногда ходит со мной за растопками, так что все-таки есть добрые люди».

В нижеследующем письме Буниной, помимо бытовых подробностей и сведений о состоянии здоровья Ивана Алексеевича, много внимания уделяется вопросу распространения в Париже «Нового журнала». Усилиями всего бунинского окружения дело было налажено на удивление – с учетом тогдашней неустроенности общего быта! – все грамотно и толково. При этом Вера Николаевна, несмотря на плохое самочувствие и необходимость денно и нощно ухаживать за постоянно хворающим Буниным, явно играла в нем роль организатора и координатора.