Илья Франк - Прыжок через быка. Двойник-антипод героя в литературе и кино. Опыт фантастического расследования [litres с оптимизированной обложкой]

Камелия – здесь: женщина сомнительного поведения (от названия романа А. Дюма-сына «Дама с камелиями»).

Гроденапль – особый род плотной шелковой материи.

Статуей выглядит и старуха-процентщица во сне Раскольникова: «Но странно: она даже и не шевельнулась от ударов, точно деревянная».

Сравните: девочка из предыдущего сна Свидригайлова дрожит от сырости и от темноты. «Дырявые башмачонки ее, на босу ногу, были так мокры, как будто всю ночь пролежали в луже».

Разумеется, в литературе есть сколько угодно примеров настоящего, чистого сострадания. Никто не «подкопается», скажем, под чувства автобиографического героя «Исповеди англичанина, употребляющего опиум» Томаса Де Квинси к «бедной и брошенной всеми девочке лет десяти», которую он обнаруживает в пустом доме, а затем к юной проститутке Анне («ей шел только шестнадцатый год»), вставшей на этот путь не по своей воле.

Между прочим, так убивают мальчика в фильме Бертолуччи «Двадцатый век» фашист-маньяк и его подруга (непосредственно после своего полового акта).

Рубо – муж Северины. Узнав, что старый и богатый Гранморен соблазнил Северину, когда той было шестнадцать лет, он убил соблазнителя в купе поезда (ударом ножа в горло). Рубо принудил участвовать в этом и Северину (она удерживала Гранморена, навалившись ему на ноги). Эту историю (со всеми страшными подробностями) Северина затем расскажет своему любовнику. Жак думал, что благодаря любовной связи с Севериной навсегда избавился от своего маниакального недуга, однако рассказ Северины об убийстве Гранморена возвращает его в болезнь.

О мухе и кошке в связи с убийством смотрите в моей работе «Ладушки, ладушки…».

Сравните также с (проникнутым иронией) поучением Мальдорора («Песни Мальдорора»): «Пока ты будешь идти к славе дорогой добродетели, тебя обскачет сотня хитрецов, так что к тому времени, как ты, со своей щепетильностью, доберешься до цели, тебе попросту некуда будет втиснуться. В наше время надо смотреть на мир шире. Взять хоть великих полководцев – тебе, конечно, известно, какие почести воздаются славным победителям. Но победы не приходят сами по себе. Чтобы одержать победу и насладиться ею, нужно пролить кровь, много крови. Устраивается бойня по всем правилам, после которой на полях остаются груды трупов, разорванные на куски тела… – без этого не бывает войны, а без войны не бывает побед. Выходит, чтобы прославиться, надо сначала, не дрогнув, искупаться в крови, которая рекою льется при разделке пушечного мяса. Цель оправдывает средства. Так вот, тому, кто хочет славы, прежде всего понадобятся деньги. У тебя их нет, значит, надо кого-нибудь прикончить, чтобы раздобыть их. Но поскольку ты еще мал и слаб, чтобы орудовать кинжалом, с этим придется повременить, а пока научись воровать. Ну, а для того чтобы мускулы твои поскорее окрепли, советую каждый день заниматься гимнастикой, час утром и час вечером. Тогда ты сможешь испробовать себя в убийстве не в двадцать, а, скажем, в пятнадцать лет. Жажда славы оправдывает все, к тому же, когда ты наконец станешь повелевать людьми, ты, может быть, сделаешь им столько же добра, сколько когда-то причинил зла».

Смотрите статью О. С. Муравьевой «Образ “мертвой возлюбленной” в творчестве Пушкина» (1991).

Нелюбимым дитятей в родной семье был, как известно, сам Пушкин. Неудивительно, что такова и его Муза.

Перевод Ивана Бунина.

Может быть, и не красавица. В оригинале – «ein feuchtes Weib» («мокрая женщина/баба»). У Гёте всё гораздо ощутимее и страшнее.

Du stiegst herunter, wie du bist… – Ты взял бы и спустился вниз…

У Гёте говорится о солнце и луне.

Имеется в виду возлюбленная: «Wie bei der Liebsten Gruss» («как при привете возлюбленной»).

Sie sprach zu ihm, sie sang zu ihm (она молвила ему, она пела ему);

Da war’s um ihn geschehn (тогда ему пришел конец);

Halb zog sie ihn, halb sank er hin (отчасти она его притянула, отчасти он погрузился /сам/)

Und ward nicht mehr gesehn (и больше его не видели).

Почему Натанаэль, завидев Коппелиуса, закричал о глазах? До этого рассказывалось, что Коппелиус (иноземец, говорящий на искаженном немецком, торговец барометрами и очками) пришел к Натанаэлю и разложил очки, предлагая их купить: «И он все вытаскивал и вытаскивал очки, так что скоро весь стол начал странно блестеть и мерцать. Тысячи глаз взирали на Натанаэля, судорожно мигали и таращились; и он уже сам не мог отвести взора от стола; и все больше и больше очков выкладывал Коппола; и все страшней и страшней сверкали и скакали эти пылающие очи, и кровавые их лучи ударяли в грудь Натанаэля».

А также в предшествующем этой трагедии сне Натанаэля: «Коппелиус хватает его и швыряет в пылающий огненный круг, который вертится с быстротою вихря и с шумом и ревом увлекает его за собой. Все завывает, словно злобный ураган яростно бичует кипящие морские валы, вздымающиеся подобно черным седоголовым исполинам».

Прекрасную Даму зовут Оттилия, а окружающих ее двойников (антиподов), соответственно, зовут Отто: «А кроме того, вы оба не подумали, что сегодня ваши именины. Ведь вас – и того и другого – зовут Отто?

Приятели протянули друг другу руки над маленьким столом». Двойничество здесь выражено и самим зеркальным именем: ОТ-ТО. Забавно истолкование этого имени в рассказе Набокова «Путеводитель по Берлину»: «Сегодня на снеговой полосе кто-то пальцем написал «Отто», и я подумал, что такое имя, с двумя белыми «о» по бокам и четой тихих согласных посередке, удивительно хорошо подходит к этому снегу, лежащему тихим слоем, к этой трубе с ее двумя отверстиями и таинственной глубиной».

Позже о портрете Оттилии, помещенном в куполе церкви, говорится следующее: «Как бы то ни было, а один из ликов, написанных напоследок, удался в совершенстве, и казалось, что сама Оттилия смотрит вниз с небесной высоты». А затем архитектор (создатель того портрета) составляет на Рождество «живую картину», в которой Оттилия представляет Богоматерь. Так что и богиня в виде оживающей картины имеет место быть.

Elle est une force de la nature qui s’exprime par des cataclysmes … c’est une reine… (Она – сила природы, проявляющаяся катаклизмами… это королева…)

Перевод Бориса Пастернака.

Брувик – архитектор, которого Сольнес обошел в своем карьерном выдвижении и который трудится теперь в конторе Сольнеса вместе со своим сыном Рагнаром – талантливым молодым архитектором, мечтающим о независимой карьере (о собственной конторе).