Владимир Колесов - Концептология

Представление об идеальной сущности концептума дают примеры употребления слов, которые не имеют своих производящих основ. Так, причастия типа бандитствующие, фашиствующие в современных публицистических текстах должны бы образовываться от глагольных основ, но соответствующих глаголов в русском языке нет; создающий определение признак «снят» непосредственно с имени (выражает концепт), которое было заимствовано и потому не имеет концептуального зерна в русском сознании ( бандит, фашист). Неизбывный, неутолимый, несчастный и т. д. мы должны бы воспринимать в противоположность тому, что можно «избыть», «утолить» или «сделать счастливым» — но подобных этому положительных признаков также нет в русских словесных знаках; при всем том, мы прекрасно понимаем, о каких оттенках печали идет речь. Только по полной системе взаимных соответствий ключевых признаков культуры, скрытой в глубинах словесного знака, можно воссоздать концептум — по следу, оставленному им в текстах, по движению его смысла в преобразованиях содержательных форм через образ, понятие и символ.

Внутренняя форма слова и концептум не совпадают в своем содержании. Например, последовательность появления признаков обаятельный (1704) — очаровательный (1822) — обворожительный (1847) в общем для них значении ‘чарующий, пленительный’ показывает смену конкретного признака «чарования» при общности концептуального ядра ( концептума ) — «колдовские чары». Сначала колдовство словом, затем собственно колдовством, наконец — ворожбой. Хронологические границы появления слов условны: первое явилось до XVIII в., второе — факт XVIII в., третье распространилось в XIX в. Последовательная смена терминов максимальный — оптимальный — экстремальный уже в наше время демонстрирует тот же путь «приближения к концептуму», в данном случае — стремление передать высшую степень качества. Но «внутренняя форма» каждого из прилагательных — своя самостоятельная, особая, отличная от остальных.

В принципе, и «этимология слова сама по себе не раскрывает нам всего содержания слова. Этимон слова часто лишь исторически входит в его содержание» (М. М. Бахтин). Однако как исходная точка анализа этимон полезен — в той мере, в какой он установлен верно и исчерпывающе. Помощь в этом может оказать исторический материал ( ст.-сл. и др. рус. ), корректирующий установленную этимологию.

Соединяя все представленные понятия, отметим различие между их содержанием. Этимон есть конструкт сущности, тогда как внутренняя форма — явленность этимона; концепт — формальный конструкт концептума, тогда как сам концептум — реальная сущность сознания в подсознательном.

В результате концептуальное поле сознания современного человека определяется постоянным и неустанным «освежением образа» слова при одновременном обогащении смыслом, но при обязательном сохранении национального своеобразия в коренном отношении — единство концептума держит и сохраняет единство речемысли. Необходимый синтез коллективного знания и личного сознания происходит на основе концептумов данной культуры как способ и возможность дальнейшего познания.

Задание:

В чем заключаются существенные различия между понятиями: «внутренняя форма», «этимон», «концептум» и «концепт»? Если внутренняя форма предстает как первообраз, то с какими содержательными формами концепта можно соотнести этимон и концептум?

Работа над Словарем ментальности в свое время поставила важную проблему — о соотношении концептов разной силы, емкости и энергии, которые внесены в Словарь и даются в нем сжатыми определениями. Нам совершенно непонятно стремление некоторых когнитивистов поставить знак равенства между всякими единицами смысла и назвать их всех концептами (образы, пропозиции, гештальты, фреймы и пр.). Между ними, несомненно, существует какая-то связь на уровне взаимных отношений, но концепты суть самостоятельные члены ментального ряда, и смешивать их с формами их проявления вряд ли целесообразно (и продуктивно).

Эмпирически ясно, что отношение таких концептов, как «закон», «правда», «истина» и подобных к другим, например, «вода», «рука», «дом» ограничено чисто лексическим соотношением, вбирающим в себя противопоставление «абстрактные — конкретные» имена, передающие те или иные концепты. Ясно, что относительная их сила и важность в системе различаются.

Мы предложили следующее соотношение признаков, с помощью которых можно представить иерархию концептов русской ментальности. Эти признаки основаны на трех содержательных формах концепта. Признак кардинальный определяется понятием, тогда как признак коренной связан с образом, а признак основной — с символом. Содержательные формы определяют последовательность в иерархии: коренной — кардинальный — основной; все идет от корня и стремится к основной форме национального символа. В таком случае, концепт «закон» связан с кардинальным признаком, потому что устанавливается понятийно и дается в определении; концепт «правда» соотносится с коренным, поскольку связан с коренным образом русского нравственного права, а концепт «истина» устанавливается как основной, так как на нем основана система логических сущностей, пропитанных тем же нравственным началом. В этом смысле «истина» — «больше символ», чем «закон».

Другая система признаков, которыми может определяться иерархия концептов, возможна установлением от позиций семантического треугольника.

Позиция от вещи — номиналистическая, позитивистская — определяется лексикой конкретного значения, которая может быть измерена, описана и оценена в соответствии с «вещностью» предмета. Например, легко описать концепта «вода», «дом» или «рука».

Позиция от слова охватывает лексику отвлеченного значения, например, «жидкость», «вещь» или «тело». Описание её погружает уже в помысленные сущности, далекие от конкретной «вещности».

Позиция от идеи важна при классификации абстрактной лексики, которой исключительно много возникает в наше время, в эпоху «логического мышления». Сюда относятся термины типа «закон», но больше всего слов с суффиксом -ость, ср. последовательное накопление имен знак — значение — знаковость — значимость — значительность, из которых первое слово конкретно, второе отвлеченно, а три последних относятся к числу абстрактных.