Марк Уральский - Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

После неудачи с Agreement переводом «Ульмской ночи» занялся Николай Вреден <���…>, но в 1955 году он скончался, <���…> закончив на три четверти перевод <���…> [МАРТЫНОВ А.].

В письме Г. Адамовичу от 20 октября 1955 года Алданов говорит, что «Ульмскую ночь» Вреден

перевел по своей инициативе и на свой риск. При его связях он, вероятно, нашел бы издателя и для этого тяжелого произведения, но без него я не найду. Не знаете ли Вы чего-либо о британских университетских издательствах, издают ли они новые книги такого содержания? […НЕ-СКРЫВ- МНЕНИЯ. С. 37]

В ответном письме от 31 октября 1955 года Адамович дает Алданову дельный совет:

Пошлите Вашу книгу именно Берлину (Mr. Issaiah Berlin, New College, Oxford) и спросите его мнение, имеет ли она шансы быть переведена и издана в Англии. Берлин говорит по-русски, как мы с Вами. Я его немножко знаю: он человек, как говорится, «блестящий», хотя, м. б., и слишком, т. е. слегка поверхностный. Но это значения не имеет. Интересуется он преимущественно философией и в Англии пользуется большой известностью. Если книга его заинтересует – а в этом я почти не сомневаюсь, тем более что есть в ней и глава о «Войне и мире», – он наверно может устроить ее перевод в одном из английских издательств, притом он лучше кого-либо другого знает, в каком именно. Берлин – человек очень живой, любезный, иметь с ним дело во всяком случае не будет для Вас неприятно […НЕ-СКРЫВ- МНЕНИЯ. С. 378].

Последовав совету Адамовича, Алданов в начале 1956 г. обратился письмом к сэру Исайе Берлину, в котором, рассказав о себе, объяснил причины, вынудившие его побеспокоить незнакомого человека. Он объяснил, что Николай Вреден

не только переводил мои романы, но и легко их устраивал у американских издателей, у него были громадные связи, так что мне не надо было искать и литературного агента. Теперь дело другое. Романы свои я, надеюсь, буду продавать иностранным издателям и дальше. Однако философскую книгу издать много труднее. Не могли бы Вы мне помочь рекомендацией к Вашему или другому английскому издателю? Если б Вы любезно согласились оказать мне эту услугу, я послал бы Вам «Ульмскую ночь» по-русски. Быть может, Вам будет интересно прочитать ее – или одну «историософскую» главу «О случае в истории: о войне 1812, девятое термидора, октябрьский переворот» 443 443 В книге глава называется «Диалог о случае в истории». . – В этом случае Вы могли бы сказать о ней Вашему издателю и заодно сообщить ему для «рекламы», что обо мне есть статьи в разных энциклопедиях и словарях, в том числе, одна небольшая в Enciclopedia Britanica <���…>. Я был бы Вам чрезвычайно благодарен, независимо от того, выйдет ли с издателем дело или нет… Разумеется, мне было бы в высшей степени интересно узнать Ваше мнение об «Ульмской ночи» независимо от издателя и дела с ним [МАРТЫНОВ А.].

Сэр Исайя заинтересовался книгой и сообщил о ней директору лондонского издательства Collins Publishers Марку Картеру, который в марте 1956 г. связался с Алдановым. Несмотря на столь удачное начало, перевод и публикация не состоялись, очевидно, из-за ухудшившегося состояния здоровья и массы дел, пришедшихся на последний год жизни писателя [CRISTESCO]. И до сих пор, к сожалению, «Ульмская ночь» не переведена на иностранные языки.

Какие бы критические замечания по адресу Алданова-прозаика ни высказывались, иногда, вероятно, в чем-то справедливые, какие бы упреки в «западничестве» к нему ни были обращены, все его книги были всегда повествованиями, написанными умным человеком, который, как всякий умный человек, умом своим не щеголяет, не выставляет его на первый план, им не любуется, но от него не отрекается, потому что сам его сознает [БАХРАХ (I). С. 167].

Хотя послевоенная проза Алданова большого успеха не имела – ни одна из книг не стала бестселлером, зарубежные издательства продолжали выпускать его произведения на иностранных языках, чем он как писатель немало гордился. В начале 1955 г. Алданов послал Набокову, чье мнение насчет качества переводов очень ценил 444 444 О том, как должно переводить, Набоков размышлял на протяжении всей своей жизни, причем его взгляды на сей счет претерпевали с годами существенные изменения [КОПТЕВА]. , английский перевод своего нового рассказа «Каид», с просьбой посоветовать, какому американскому еженедельнику его предложить. В письме от 30 марта 1955 года Набоков, сообщая, расценки на художественную прозу в различных американских журналах, позволяет себе в осторожной форме заметить, что «Каид» не произвел на него большого впечатления:

…мне сдается, что поскольку Ваш материал будет переводной, то, может быть, скорее всего им подошел бы блестящий алдановский очерк о какой-нибудь яркой фигуре на теперешней авансцене… Качество перевода среднее, – здесь и ниже [ЧЕРНЫШЕВ А. (V)].

В ответном письме от 6 апреля Алданов берет переводчика под защиту. Он сообщает, что это довольно известный американский дипломат, который по причине своей профессиональной деятельности не может печатать перевод под своей подписью, пусть в редакции думают, что рассказ написан по-английски.

18 апреля Набоков пишет:

Дорогой Марк Александрович.

Простите нескорый ответ – очень трудный у меня год.

Конечно, можно, не рассказывать журналам, что рассказ переведен с русского: мне это почему-то не пришло в голову – отупевшую и облысевшую голову.

Затем он приводит несколько примеров очевидных переводческих ляпов и продолжает:

Мне бы страшно хотелось перевести это для Вас заново, если бы только было время. Но работаю все время под сильнейшим напором, так как полжизни уходит на университет. А на покупку дома или хотя бы обстановки не хватает и хватать не будет, пока сын учится. Он очень дорогой – во всех значеньях.

Алданов 24 апреля отвечает ему:

Очень тронут тем, что Вы так внимательно прочли мой рассказ и внесли ценные поправки. Сердечно Вас благодарю. Боюсь, что Ваш труд, как и мой, был напрасен: едва ли мой рассказ может быть помещен в американских периодических изданиях. В его основу, кстати сказать, было положено мною истинное происшествие: в свое время я прочел во французских газетах о самоубийстве в провинциальной французской гостинице, после получения телеграммы, какого-то экзотического преступника-эстета. Заметка была небольшая и внимания на себя не обратила. Печать к делу не возвращалась.

Разумеется, мне и в голову не могло прийти – просить Вас о переводе, помилуйте! Помимо всего прочего, я знаю, как Вы заняты.

От Вредена я по-прежнему никаких известий не имею.

Во Франции все уверены, что Чеховское издательство кончается. В. Н. Бунина года полтора вела с ними переговоры об издании книги покойного Ивана Алексеевича о Чехове. Они, в конце концов, эту книгу приняли – но вместо обычных 1500 долларов предложили только 750. По словам Веры Николаевны, наследникам Шмелева не так давно предложили 250! Это тоже приписывается тому, что денег у издательства осталось мало.