Марк Уральский - Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

В ответном письме польщенный Бунин в свою очередь отдает должное писательскому дару Алданова. При этом он в частности отпускает ему такой комплимент:

Насчет народного языка: хоть вы и жили только в Волынской деревне – и как жили, Бог мой! – такой писатель, как Вы, с таким удивительным чутьем, умом, талантом, конечно, не может не чувствовать и правды языка великорусского, и пейзажа, и всего прочего.

Здесь обращает на себя внимание, что Бунин уверен: его друг не может, как талантливый, чуткий, умный художник слова, «не чувствовать» неразрывную «в Духе» связь «языка великорусского, и пейзажа». Бунинская уверенность, высказанная как комплимент, в сущности являет собой скрытый упрек, ибо проза Алданова, вопреки русской классической традиции, не содержит ни пейзажных зарисовок, ни фрагментов, раскрывающих чувственные переживания героев через их контакт с живой природой. Сам Алданов это бунинское замечание оставляет без внимания, предпочитая в ответном письме от 31 августа 1947 года, углубиться в рассуждения на тему наличия (или отсутствия) у Бунина вербальных зарисовок «на память»:

Раза три прочел Ваше длинное письмо. Вдруг когда-нибудь, когда мы оба уже будем пить нектар в тех Елисейских полях (а лучше бы подольше в этих и не нектар, а что-либо более знакомое и проверенное), вдруг это письмо будет напечатано, – кем? где? когда? Что скажет критика? Думаю, она удивится: почему И. А. Бунин точно огорчался от вопроса, писано ли им хоть что-либо с натуры? Мне казалось, что как бы замечательна ни была Ваша глазная память, Вы кое-что в русском пейзаже должны были записать на месте. Ведь так же делали и все великие художники: и пейзажисты, и портретисты, – писали с натуры, хотя у них зрительная память должна быть потрясающей. То же относится и к необычным, неожиданным народным выражениям, – я думал, что Вы их иногда записывали. Сколько ведь таких записей осталось от самых больших писателей. И Толстой записывал, как записывал он и другое, вроде тени орла на скале (для «Хаджи-Мурат»). Как бы то ни было, результатов Вы достигли изумительных, непревзойденных и как Вы их достигли, это ведь и не так важно. Зато меня чрезвычайно огорчило, что Вы себя считаете уже «откупавшимся»…

В это самое время готовилось англоязычное издание романа «Истоки». Алданов, видимо из суеверия, боясь сглазить, капризно пророчит в том же письме, этой своей книге провал у американского читателя, поскольку, мол,

американцам совершенно не интересны <���император> Александр , народовольцы и т. д.

Чуть позже, в письме от 12 сентября 1947 года он также весьма критично оценивает свою новую остросюжетную публикацию:

Рассказ «Астролог» Вы напрасно хвалите в кредит. Я его испортил тем, что с самого начала взял какой-то неправильный, немного иронический тон. Итальянский мой рассказ будет, кажется, лучше. <���…> Работаю очень много. Никогда, кажется, так много не читал и не писал. Это одна из причин, почему мне очень не хочется уезжать в Америку. Ницца – чудесное место.

Всегда, когда речь заходит о его беллетристике, Алданов в переписке с Буниным явно – хотя не исключено, что притворно (sic!) – выступает в роли робкого ученика, с трепетом жаждущего похвалы от своего Учителя. Бунину такая форма их общения на литературном поле явно импонировала, и он никогда не скупился на комплименты Алданову. Тот, в свою очередь, в долгу не оставался. Такого рода обмен комплиментам напоминает сюжет известной басни Ивана Крылова:

Вот, например, переписка двух друзей 1950 года – см. [ЗВЕЕРС (II). С.: 160–162], [ГРИН. С.141, 142], по поводу алдановского литературного шедевра – романа «Истоки»:

Рад, что Вы тотчас по выходе получили «Истоки» <���… > я в душе надеюсь, что некоторые (немногие) сцены Вам, быть может, и в самом деле понравятся: операция со смертью Дюммлера и цареубийство. Всё же это наименее плохая, по-моему, из всех моих книг <���… >. Нехорошо вышло только посвящение. Именно потому, что мне «Истоки» кажутся наименее слабым из всего, что я написал, я решил посвятить эту книгу Тане. Писать «моей жене» или как-нибудь так – не мог: это одновременно и сухо и для постороннего читателя слишком интимно. Решили поставить одну букву «Т» <���… > вышло как-то незаметно… А вот, если б можно было бы при помощи каких-нибудь рентгеновских лучей прочесть то, что Вы действительно думаете? Вы понимаете, что Ваше мнение значит для меня гораздо больше, чем мнение всех других людей.

Когда выяснилось, что «Истоки» Бунину очень понравились:

….и уж как я отдохнул, как глотнул живой воды, перечитывая Вас. <���… > …читаю «Истоки» – и поражаюсь вашими дарами и многим. Многим истинно восхищаюсь…

– Алданов выказывает себя счастливейшим человеком:

… большая, необыкновенная радость от того, что Вы пишете об «Истоках» (письмо 19 марта 1950).

И лишь один только раз, когда роман «Истоки», вопреки его извечным опасливым прогнозам, был встречен публикой на ура, Алданов позволяет себе хвалиться перед Буниным своими литературными достижениями. В письме от 9 марта 1948 года он с гордостью сообщает Бунину:

Вчера вечером, вернувшись домой, нашел в ящике письмо от своих американских издателей. Они получили из Калькутты предложение издать «Истоки» на бенгальском языке! «Бенгальцы» предлагают всего пять процентов, – но издатель <���…> весело пишет, что надо принять «хотя бы из любопытства»: отроду бенгальских переводов не продавал. Я уже ответил согласием… Это мой двадцать четвертый язык. Когда будет двадцать пятый, угощу Вас шампанским. Вы верно за 25 языков перевалили? После смерти Алешки <���Толстого>, «Правда» сообщала, что он переведен был на 30 языков, – но из них, кажется, десять были языки разных народов СССР.

А в следующем письме – от 2 апреля 1948 года, новая победная реляция, правда, сдобренная в конце типовым для Алданова сожалительным воздыханием:

У меня успех в Англии. «Истоки» взяты Бук Сосайети 447 447 «Бук Соcайети» (англ., Thе Book Society) – «Общество книги», рейтинговое. ; но масштабы в Англии неизмеримо меньше, чем в американском Бук оф зи Монс 448 448 «Бук оф зи Монс» (англ., The Book of the Month Club) – «Книга месяца», рейтинговое общество любителей художественной литературы в США (1926–2014), определяющее «лучшую книгу» месяца. , да и денег оттуда, боюсь, не выцарапаешь…

На фоне такого рода отношений между друзьями-литераторами, естественно, вспоминается другой писатель – Владимир Набоков-Сирин, начинавший свою писательскую карьеру, как и Алданов, в ранге смиренного ученика Ивана Бунина. 24 декабря 1929 года Вера Бунина записала в дневнике: