Марк Уральский - Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Впрочем, кто знает, что будет во Франции через год.

Знаю, что Вы очень не любите переписки. Все же очень прошу: иногда пишите. Не забывайте – увидимся ли мы еще в этой жизни или нет [ЧЕРНЫШЕВ А. (V)].

Последующие два с половиной года Алдановы «мирно жили во Франции», периодически позволяя себе съездить на отдых в Италию или Англию – погостить у Веры Хаскелл, Татьяна Марковна любила проводить время с сестрой. О своей поездке в Италию Алданов рассказывает Бунину в письме от 21 октября 1949 года, которое интересно тем, что в нем описывается процесс «делания» алдановской документально-исторической беллетристики:

Я вернулся из Италии, где пробыл всего неделю… Очень приятно было опять увидеть Милан, Флоренцию, Сиену. Мы с <���Татьяной> М<���арковной> в 1938 году поехали в Италию «прощаться» с ней перед ожидавшейся войной. До того я был в Италии и в 1913 году. Как бы эта поездка не оказалась новым прощанием! В окрестностях Донго <���…> я с трудом нашел <���…> дом, в котором Муссолини провел свою последнюю ночь. (Дом, около стены которого он был убит, всем известен). В этой комнате я провел с хозяйкой, очень простой женщиной Бордоли, с полчаса, и ее рассказ, особенно жуткий на этом месте, у двери, через которую вошли убийцы, был бы для меня чрезвычайно полезен <���…>, если б я уже не напечатал в свое время по-русски в «Н<���овом> Р<���усском> Слове», а потом в английской книге рассказов, тот свой рассказ «Номер 14», где всё это описано: в общем я описал обстановку довольно верно, но были и неточности <���…>. Дом совершенно средневековый и просто страшный, даже независимо от того, что там тогда произошло [ГРИН. С. 128].

Крупнейшее в США издательство художественной литературы Charles Scribnerʼs Sons 457 457 Издательство Charles Scribnerʼs Sons (Сыновья Чарльз Скрибнер) печатало книги всех самых знаменитых американских писателей ХХ в. продолжало печатать книги Алданова и после окончания Второй мировой войны. Вплоть до начала 1950-х гг. Алданов был очень популярным и востребованным современным русским писателем на англоязычном книжном рынке. Об этом свидетельствует, например, письмо Алданова Григорию Лунцу от 6 января 1948 года, в котором он сообщал:

я заключил со Скрибнером соглашение о трех книгах: 1) «Странные истории», 2) «Ключ-Бегство», 3) новый роман. Они и печататься будут в этом порядке, по книге в год. <���…> Скрибнер <���…> ни одной из этих книг <���…> не видел, купил все заглазно. Художественный успех книги <���скорее всего имеется в виду роман «Before the Deluge» (русское название «Истоки»), изданный Scribner’s Sons в 1947 г.>, к моему приятному изумлению, очень большой: я получаю каждый день по несколько pецензий и в громадном большинстве они чрезвычайно лестные. Были, впрочем, и ругательные, но мало и не грубые <���…>. В общем, такой прессы я, кажется, нигде никогда не имел [М.АПИСЬМА-НИЦЦА].

Андрей Седых пишет, что:

Алданов вечно, буквально в каждом письме, хлопотавший перед Литературным фондом о помощи для своих нуждающихся друзей-писателей, сам за свою жизнь ни у кого не получил ни одного доллара, не заработанного им литературным трудом. Правда, книги его перевели на 20 с лишним языков, отрывок из романа или очерк за подписью Алданова был украшением для любого журнала, но платили издатели плохо, и заработков с трудом хватало на очень скромную жизнь. Поэтому-то главным образом и прожил он последние десять лет в Ницце. Там было тихо, меньше друзей и знакомых и, следовательно, больше времени для работы, но, что было особенно существенно, можно было прожить на скромные заработки…

В воспоминаниях Андрея Седых приводятся также интересные документальные подробности – в первую очередь выдержки из писем к нему Алданова, проливающие свет на бытовые стороны его послевоенной жизни:

В мои годы, писал он в 47-м году из Ниццы, нельзя быть совершенно здоровым во всех отношениях. Во всяком случае, работоспособность не понижается. Так как знакомых здесь чрезвычайно мало, то я работаю, как в Нью-Йорке или в Париже работать не мог. Это одна из многих причин, почему я еще не вернулся. Все же по Нью-Йорку и нью-йоркцам очень скучаю. По парижанам, кроме родных и еще десятка человек, скучаю меньше.

<���…>

Да, я к январю надеюсь быть в Нью-Йорке, хотя мне там делать нечего… В сущности, мне нужно только раза два поговорить с издателем, выпить с ним по бокалу виски – и выхлопотать себе либо работу в С. Штатах (на что я надежды не имею), либо новую визу в Европу: здесь жизнь много дешевле, по крайней мере в Ницце, а работаю я тут много, так как никто не мешает. С другой стороны, если бы у меня было 4–5 тысяч долларов заработка, то я без колебания вернулся бы в Нью-Йорк совсем: причины объяснять не надо. К сожалению, за год пребывания в Европе заработал от продажи моих книг полторы тысячи долларов. На это в Америке не проживешь. Не проживешь даже в Ницце. Лучше всего во всех отношениях было бы «фэр ла наветт» 458 458 «фэр ла наветт» (фр.) – «ездить туда и обратно». между Америкой и Францией, В глубине души я на это именно и надеюсь, так как без Франции и Европы мне все-таки трудно жить, а Америка, которую я люблю, это якорь спасения, да и, кроме того, почти единственный источник заработков». <���…>

Я не возвращаюсь в С<���оединенные> Штаты в ближайшее время именно потому, что не имею никакого дополнительного «джоба», который бы обеспечивал хотя бы часть моего бюджета. Если бы мне предложили такой, то я вернулся бы тотчас без всякого колебания, ибо по тысяче причин в Нью-Йорке лучше и бытовая обстановка, и особенно моральная. Но что же мне делать? Я и до последнего вздорожания жизни, при скудном укладе, проживал пятьсот долларов в месяц. Теперь и Вы, и другие нью-йоркцы, и особенно газеты сообщают, что цены в Америке бешено поднялись, что начинается кризис и т.д. А я и раньше не знал, как зарабатывать то, что проживал. «Бук оф зи Монс» бывает у писателя раз в жизни. Вместе с тем в Париже, помимо моральных условий, мне жить невозможно прежде всего потому, что квартиру достать нельзя или надо заплатить 300–400 тысяч франков отступного за две-три плохие комнаты! Право, не знаю, что мне делать. Я никогда в жизни в таком странном и неопределенном положении не был [СЕДЫХ (I). С. 3].

Итак, в конце 1940-х гг. Алдановы решили надолго бросить якорь в Ницце. Однако, как явствует из вышеприведенных высказываний Марка Александровича, зарабатывать деньги можно было только в США, где концентрировалась русская литературно-издательская жизнь и где переводные книги Алданова имели успех у англоязычного читателя. Поэтому в январе 1951 года Алдановы снова поселились на время в Нью-Йорке, о чем письмом от 28 января Алданов извещает своего американского друга В. Набокова – здесь и ниже [ЧЕРНЫШЕВ А. (V)]: