Марк Уральский - Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Содержание многолетней переписки Алданов – Маклаков отнюдь не исчерпывается только политическими вопросами. Алданов в своих письмах приводит много подробностей, интересных и с биографической точки зрения, и для характеристики различных сторон его мировоззрения, см. [МАКЛАКОВ. С. 63, 115, 118, 190, 202]:

Я к 1940 году скопил огромное число писем ко мне, в том числе письма чуть ли не от всех известных людей эмиграции, от многих знатных иностранцев, как Ром<���ен> Роллан, Томас Манн и др., – и все было либо уничтожено, либо лежит где-нибудь с миллионами других бумаг в Германии. Немало собралось и с тех пор, – я органически не в состоянии уничтожить чье-либо письмо, хотя бы совершенно неинтересное.

<���…>

Шлю Вам самый сердечный привет с острова Капри. Скоро возвращаюсь в Ниццу. Я в Италии был раз десять, но на Капри никогда не был. Место очаровательное, но жить здесь, как жили Горький, Бунин, Ленин, я никак не хотел бы.

<���…>

…в литературных кругах почему-то в особенности любят пускать о «собратьях» ложные слухи <���…>. Чего только, например, не рассказывал Алексей Толстой ― по своему обычаю, в полупьяном виде ― о Бунине, о Мих<���аиле>Стаховиче, обо мне, обо всех! Причем сам этим хвастал: «Я о тебе сегодня пустил слушок!» и т. д.

<���…>

Моя 82-летняя теща Зайцева действительно несчастна: по рассеянности неправильно зажгла у себя газовую ванну, произошел взрыв, и мелкие осколки попали ей в глаза (только в глаза!), порвали в обоих роговую оболочку, и она теперь почти ничего не видит. Это было уже три недели тому назад. Окулисты находят маленькое улучшение и подают надежду на возвращение зрения. В состоянии здоровья Татьяны Марковны и моем перемен нет. Но наша жизнь стала еще более невеселой. Искренно благодарю за внимание.

<���…>

…у меня тоже места на полках больше нет, и книги лежат в ящиках, даже в кухонном буфете. У меня ведь собралось снова до 1600 книг. Говорю «снова» потому, что это по счету моя пятая библиотека! Первая, детская, была в нашем доме в Киеве, и ее судьба мне не известна. Вторая, самая лучшая, тысячи три томов, осталась в Петербурге в моей квартире на Кирочной и, очевидно, досталась в 1918 году, после моего отъезда или бегства за границу, большевикам. Третья в 1940 году захвачена была немцами и не найдена. Четвертая собралась в Нью-Йорке и оставлена (то, чего я оттуда не вывез) «на хранение» «на вечные времена» одному приятелю, человеку состоятельному и имеющему большую квартиру. Пятая – в Ницце, цела и, надеюсь, уже останется со мной весь остаток жизни, да и то поручиться нельзя 472 472 Судя по письму Татьяны Алдановой Вере Буниной после кончины Алданова его жене Татьяне Марковне с большим трудом удалось распродать его «ниццкую» библиотеку, см. [ЖАЛЬ…БаВеч]. .

Маклаков в своих письмах не раз останавливался на появляющихся в печати книгах Алданова, на что тот живо реагировал:

В «Прямом Действии» я никакого большого «полотна» и не ставил себе целью, это именно небольшой рассказ. Относительно «Повести о смерти» Вы, вероятно, правы, что не остается впечатления чего-то цельного [МАКЛАКОВ. С. 143].

Особенно подробно Маклаков анализировал алдановский роман «Истоки», вышедший отдельной книгой в Париже в 1950 г. в издательстве YMCA-Press 473 473 Ранее этот исторический роман печатался в «Новом журнале», книги 4–13 за 1944–1946 г. :

…я с большим увлечением перечитал залпом оба тома «Истоков». <���…> Это очень, очень удачная книга.

<���…>

Если Вы получили мое напечатанное письмо, то ведь это только остов того, что я хотел сказать о Вас, как писателе; не вообще, не химик, не философ, а изобразитель жизни и современной и даже Наполеоновской эпохи. Вы не только умеете описывать то, что «создаете», Вы умеете изображать как живых действительных людей, в «Современниках», в «Портретах», и тех, кого случайно касаетесь, как Гладстон, Маркс, Вагнер и др. Благодаря этому таланту Вы людям показываете в своих писаниях то, что они сами не знали и не замечали. Оттого Ваши сочинения как исторического романиста будут с интересом и пользой читаться всеми, кто прошлым России интересуется. Вы не только отличный живописец, кот<���орый> хорошо пишет из головы или натуры; Вы умеете людей понимать, потому что умеете их изучать, не ленитесь это делать. И Вы рисуете их такими, какими понимаете, людей или события и происшествия, а не в угоду заданной или самому себе поставленной теме. Вы не скрываете недостатки и ошибки людей Вашего «лагеря» и не черните противников. Меня это поражало и радовало, когда я читал Ваши «Истоки», где Вы описываете два противоположных мира: Александра II, Дизраэли, Чернякова 474 474 Вымышленный персонаж: либеральных умонастроений правовед-карьерист в романе «Истоки». и народовольцев. Вот как я Вас всегда понимал. Но не так легко передать и внушить это другим, тем, кто в этих Ваших свойствах видит Ваши недостатки: безразличие и равнодушие… Не смело ли с моей стороны было бы думать, что я потому Вас так ценю, что я немного сам таков, или стараюсь им быть, и правдивость, искренность и справедливость в человеке ценю больше всего, а в тех, кто людей может воспитывать, особенно [МАКЛАКОВ. С. 60 и 210].

Роман «Истоки» был очень тепло встречен в рядах русской эмиграции самых разных политических толков. Например, видный правый историк и литературный критик Борис Вышеславцев, во время войны сотрудничавший в нацистской прессе, писал

Что Калигула или Нерон были подлинными тиранами, в этом трудно сомневаться. Юлия Цезаря невозможно назвать «тираном» в силу его необычайной одаренности и относительного благородства, но совершенно чудовищным представляется признание «тираном» Александра II, лучшего русского Царя-Освободителя. Огромной заслугой Алданова является восстановление этой исторической трагедии в его романе «Истоки». Истоки подлинной русской свободы были тогда в руках Александра II, а в руках его убийц, вообразивших себя «освободителями», истоки подлинной русской, а может быть, и мировой тирании [ВЫШЕСЛАВЦЕВ. С. 103].

Исключение явилась, как указывалось выше, рецензия Георгия Иванова, который выступил 475 475 Иванов Г. В. «Истоки» Алданова // Возрождение. 1950. № 10. С. 15. с резкой критикой этого знаменитого алдановского произведения. Высказывания Г. Иванова были тенденциозны и крайне субъективны. Критик явно ставил своей целью задеть Алданова за живое не в литературно-художественном, а в личном плане и, судя по реакции Алданова в письме к Маклакову от 9 августа 1950 года, вполне в этом преуспел:

Я прочел «Возрождение» и рецензию Иванова еще до получения Вашего письма, – получаю журнал <���«Возрождение»> по абонементу. <���…> Вы говорите, что были «ошеломлены» этой рецензией. Я могу только сказать, что мне она была так же неприятна, как непонятна. Непонятна и по ее существу, и в связи с Мельгуновым 476 476 В это время Сергей Павлович Мельгунов являлся редактором гукасовского журнала «Возрождение». . Мы с ним, несмотря на политические расхождения, тридцать лет в дружеских или во всяком случае в очень добрых отношениях; были членами одной партии <���…>. Он печатает, однако (правда, с оговоркой) статью, в которой меня обвиняют в чем-то вроде русофобии, в желании опорочить все русское прошлое, в частности Александра II и его эпоху!! «Истоки» до русского издания вышли на нескольких иностранных языках, и я не раз в иностранной критике встречал обратный упрек: упрек в том, что я идеализировал Александра II и вообще все русское изобразил в гораздо более благоприятном свете, чем запад, чем Вагнера, Маркса, Третью республику. Упрекам в «русофобии» подвергались Бунин и, кажется, Ключевский, чтобы не восходить к Гоголю. Мне очень далеко и до Бунина, и до Ключевского, и тем более до Гоголя. Тем не менее упрек этот мною заслужен не больше или, скорее, еще меньше, чем ими: в «Истоках» вообще нет ни одного русского «отрицательного образа». Александра II я изобразил и с уважением, и с большой симпатией, и вовсе не как «доброго и пустого малого»! Цитаты придуманы по очень простому приему (Ивановым). У меня естественно высказываются отзывы об Александре II разными действующими лицами. Есть отзывы восторженные (госпожа Дюммлер), есть отзывы чрезвычайно положительные (Муравьев), есть отзывы отрицательные (революционеры). Казалось бы, что это естественно, – не может же революционер хвалить царя. Однако Иванов все отрицательное вообще приписывает мне. «Алданов говорит»! <���…> Не стоит касаться того, что упрекает меня в неуважении к человеку, к прошлому России и т. д. человек, написавший чисто нигилистическую книжку о «распаде атома» 477 477 «Распад атома» – прозаическое произведение Георгия Иванова, изданное в Париже 1938 г. Жанр автор определял как «поэма»; поэмой в прозе его склонен считать и В. Ходасевич. , стихи «Хорошо, что нет царя, Хорошо, что нет России, Хорошо, что Бога нет», и, вдобавок, б<���ывший> сотрудник «Советского Патриота», перекочевавший в «Возрождение». Конечно, его рецензия была исключительно продиктована желанием сделать мне неприятность (он ее, не скрывая, и сделал). Чем это желание объясняется, – не знаю: он от меня ничего кроме добра никогда не видел. Но он такой человек. Что мне в его похвалах? Если б он назвал мою книгу бездарной, я почти не огорчился бы. Но полное искажение смысла и духа моей книги, появляющееся в журнале Мельгунова, мне тяжело. Правда, Сергей Петрович сделал оговорку. Однако, во-первых, из нее неясно, к чему она относится. Во-вторых, он может быть когда-нибудь напишет об «Истоках», а может быть и не напишет, или очень нескоро. В оговорке и он делает мне комплимент: я будто бы лучший из нынешних русских беллетристов. Это тоже неверно: лучший современный русский писатель, конечно, Бунин, а я и на второе место не претендую и не имею права. Мельгунов мог бы никаких комплиментов мне не делать – и мог бы не помещать рецензии на несколько страничках, искажающей, извращающей книгу, над которой я работал пять лет – здесь и ниже [МАКЛАКОВ. С. 66, 189, 149, 144, 193, 188, 206].