Александр Еманов - Между Полярной звездой и Полуденным Солнцем: Кафа в мировой торговле XIII–XV вв.

Особенно ценным почитался горностаевый мех северных областей – двинских земель, Печоры и Сибири [290]; он был пушистее, глаже и более чистых тонов. Такие шкурки подносились поштучно в качестве почетного дара, но были шкурки и в связках на десятки и сотни. Так, в 1289 г. некий итальянец, Тоби де Терпи, намеревался вести из Кафы в Геную более 400 шкурок “ermerini” [291]. Позднее, Бернардо де Манцодео, оставивший завещание в Кафе в 1344 г., участвовал в торговой сделке, связанной с реализацией на Кипре 625 горностаевых шкурок [292]. Вообще, частные акты XIII–XV вв. заставляют думать, что горностаевые меха использовались не только в аристократической среде, но и в городской, не чуждой стремлению аноблироваться и обладать привилегиями нобиля в качестве члена муниципального совета или городского суда. В эпоху Ренессанса горностаевые меха получили более широкое признание в тогдашней моде как знак утонченного вкуса: меха даже вытеснили украшения из драгоценных металлов и камней, ставших казаться «варварскими».

Достаточно высокое место занимал беличий мех , при всех значительных масштабах его промысла и вывоза. Беличьи шкурки, особо искусной выделки с сохраненными головками и кисточкообразными ушками, с драгоценными камнями в глазницах и пышными хвостами были привилегией нобилитета. Они использовались для украшения рыцарских плащей и шлемов, орнаментирования штандартов и щитов. Известен беличий мотив в искусстве герольдов [293]. Вместе с тем, белка с ее мистическими свойствами содействовать сохранению и умножению богатства особо почиталась среди представителей наиболее мобильных групп населения, возвышавшихся благодаря новым добродетелям, которым было суждено получить сакрализацию в реформаторских учениях. Поэтому беличья пушнина получила широкое распространение у горожан, как Запада, так и Востока. В самой Кафе, судя по документам XIV–XV вв. [294], горожане широко пользовались одеждами, подбитыми беличьим мехом, с беличьим орнаментом на вороте, рукавах и подоле. Спрос на белку в городской среде нужно непременно учитывать, говоря о колоссальных объемах торговли подобным видом товара.

Белка промышлялась почти повсюду в Северо-Восточной Европе [295]. Различались смоленская белка с ярко-рыжей окраской, что служило отличным индикатором в тогдашнем товароведении; белка североевропейских областей серого цвета; белка Поволжья и Печорского края с характерной черной спинкой; сибирская белка с длинным мехом, дававшая самые широкие шкурки [296].

В 1289 г. Пьетро де Савиньон занял 25000 аспров с намерением купить в Кафе беличьи шкурки по цене 2,4 аспра за каждую и потом продать в Генуе [297]со 100 % прибылью [298]. Другой представитель Савиньонов тогда же заключил сделку на 1 миллиарий, то есть на одну тысячу беличьих шкурок, намереваясь реализовать их в Генуе [299]. В обоих случаях речь шла о белке с черной спинкой, каковое качество передавалось итальянским словом “vaio”, по аналогии с цветом спелой оливы [300].

В 1340–1341 гг. венецианец Николетто Гатта, действовавший в Тане и Кафе, отправлял в Венецию черных белок и меховые изделия из серых беличьих шкурок, покупавшихся в Копе и на Руси [301]. В Кафу беличий мех поступал также из Россо (устье реки Миус), получившего в венецианских документах искаженное написание “Tosso”, и других пунктов Газарии [302]. Кроме того, он привозился на кафский рынок через Солкат [303]. “Vai volgari” и “vai bulgari” , то есть «булгарскую белку», определенно, везли волжским путем из Волжской Булгарии [304].

Рис. 1. Галея.

Со второй половины XIV в. вывоз белки нарастал, подобно лавине. В 1354 г. корабль Лоренцо Челси доставил в Венецию 2826 шкурок рыжей и черной белки, 1800 шкурок “vai organini”, то есть сибирской белки, доставленной через караван-сараи Ургенча, и, кроме этого, еще 201 беличью спинку и 71 брюшко [305]. Тогда же в Геную были доставлены 4000 белок [306]. В 1379 г. две навы [307]везли на Запад различные меха Татарии и Московии [308]. В 1388 г. в Лигурийскую республику привезено до 80000 шкурок, в 1392 г. – 500 карабий (1,2 миллиона штук) и 1 колло (91 килограмм). В 1394 г. в республику Сан Марко вывезено 200 карабий (480000 штук), 8 колло (728 килограммов) и 1 кентенарий (31,8 килограмма) подобной пушнины. В 1395 г. транспортировалось 1 колло (91 килограмм) «белки Таны» и 42 колло (3,8 тонн) «белки Кафы» [309]. В не меньших объемах белка вывозилась в Египет [310].

Рис. 2. Галера. Зарисовка рельефа с надгробия дожа Венеции Франческо Фоскарини.

В эти годы экспорт пушнины, где индикация «белка Кафы» свидетельствует не только об ее продаже на кафском пушном рынке, но и о доработке местными скорняками, достиг своего апогея. В дальнейшем наблюдается сокращение вывоза мехов. В 1396 г. в Венецию было отправлено только 2 колло (182 килограмма) «белки Кафы»; в 1397 г. – 1 колло (91 килограмм). Тогда же в Геную вывезено 24 карабии (57600 штук) белки и других мехов. В 1401 г. в Венецию доставлен 1 колло (91 килограмм) [311]. В 1424 г. в том же направлении везли 35000 шкурок [312]. В целом, в конце XIV–XV вв. чаще встречались лишь поручения генуэзским купцам погрузить в Кафе меха без указания на их исполнение [313]. Подобный спад связан с общим кризисом XIV–XV вв., сказавшимся на торговом обмене [314].

Близкое с беличьими мехами место в международной торговле занимал мех куницы , считавшийся связками и, подобно белке, выступавший в роли денежного эквивалента, откуда появились названия средневековых монетно-весовых единиц на Руси – «веверица» и «куна» [315]. Куница также имела значение в геральдике, в частности, французской [316].

Различались лесная куница, темно-бурая с горлышком, окрашенным в красивый желтый цвет, и каменная куница, более светлая с белой грудкой [317]. Первая промышлялась в средней, лесной полосе Руси, лучшей же почиталась скандинавская за ее особо пышный мех. Вторая добывалась в районе Урала, в Крыму и на Кавказе, а лучшей признавалась туркестанская [318].

Уже упоминавшийся Николетто Гатта, прекрасно разбиравшийся в пушнине, покупал для своего компаньона в Венеции 132 шкурки лесных и 26 шкурок каменных куниц [319]. «Куница Кафы» упоминалась, наряду с белкой, в документах конца XIV в. [320]Не исключено, что такая тарификация связана с происхождением какой-то части каменных куниц из Крыма. Позднее, венецианский купец Джакомо Бадоэр, автор составленной в Константинополе «бухгалтерской книги» 1436–1440 гг., выказал заинтересованность в покупке мехов каменных и лесных куниц, совершив в связи с этим четыре торговые операции [321].