Валерий Турчин - «Образ двадцатого… В прошлом и настоящем»

К. Малевич. Портрет М. Матюшина. 1913

Истоки поисков «четвертого измерения в живописи» возводят обычно к кубизму, хотя футуристы критиковали его представителей за то, что они «с увлечением рисуют неподвижное, ледяное и все статические состояния природы». Ле Корбюзье писал: «...Около 1910 года, в пору замечательных взлетов кубизма, с тонкой интуицией и прозорливостью они говорили тогда о четвертом измерении; четвертое измерение — это отрыв от временного, преходящего». Э. Гидион в своей известной книге «Пространство, время и архитектура» (1939) впервые связал кубизм с теорией относительности. П.М. Лапорт в статье «Кубизм и наука» развил дальше эти положения. Однако Эйнштейн отметил, что, по его мнению, «новый художественный язык не имеет ничего общего с теорией относительности».

И действительно, хотя в 1909—1910 годах Пикассо, Пикабиа, Леже, Делоне, Ле Фоконье и Френе говорили много о «четвертом измерении», они думали о другом. Для Аполлинера это была скорее метафора: «...новые художники атаковали геометрию, науку о пространстве (в Евклидовом смысле), постигая четвертое измерение» («Художники-кубисты», 1913). Морис Рейналь в рассуждении «Что есть кубизм?» (1913) также говорит о «мистике логики, науки и разума», в частности о четвертом измерении. Жан Метценже в 1913 году создает «Натюрморт. Четвертое измерение». Пикассо в 1912 году говорил Д. Канвейлеру о стремлении открыть для живописи новую сферу безграничных возможностей — давать впечатление движения. У А. Глеза и Ж. Метценже в книге «О кубизме» (1912) нет слов о четвертом измерении, хотя и говорится, что художники создают новое пространство, отличное от Евклидова. Художники исключают «средние планы», по-особому оперируют светом и тенью, их «пластическое сознание» — «инстинктивно». Такое «сознание» кончает с объективностью, признанной, как религия и философия, «химерической». Единственной ошибкой в искусстве является «подражание», и они от него отказываются. Вместо него выдвигаются принципы антиперспективности и симультанности. Глез и Метценже указывают, что в кубистической картине есть «факт движения вокруг одного предмета». Конечно, разрабатывая «теорию» уже по прошествии пяти лет со времени создания первых работ в новом стиле, художники использовали и опыт футуристов (напомним, что в Париже состоялась выставка итальянских футуристов в 1912-м). Симультанизм рассматривался как способ конструирования объекта во времени, как синтез пространства и времени. Покончив с иллюзией реальности, кубизм нашел новые эффекты в комбинаторике форм. Аполлинер дал одно из ранних описаний принципа симультанизма в отношении картин Брака и Пикассо в 1907 году, говоря, что этот принцип привносит «различные аспекты фигур и объектов одновременно».

В кругу Пабло Пикассо находился математик Морис Принсе, который пересказывал художникам большую литературу XIX века о многомерном пространстве, об идеях Пуанкаре (особенно «Пространство и гипотеза», 1902), о «тактильном» и «моторном» пространствах (причем «моторное» имеет много измерений, что потом прямо перешло в книгу Глеза и Метценже «О кубизме»). Влияние Принсе на живописцев Метценже отмечал в 1910 году («Заметки о живописи»), Многомерные пространства Римана и предложения Г. Хинтона о представлении куба в четвертом измерении живо обсуждались художниками на Монмартре. В конечном итоге кубисты шли к «чистому, визуальному» пространству. Оно «антиподражательно», так как мимезис — единственная возможная ошибка в искусстве: «...оно покушается на закон времени». Аполлинер поддерживал отношения в 1903—1904 годах с математиком Гюставом Ле Боном, который интересовался энергетическими проблемами взаимоотношения пространства и времени, читал работы Бергсона и Пуанкаре; их идеи поэт также донес до своих друзей художников. Бергсон для кубизма явился тем же, чем Шеллинг для романтизма. Искусство XX столетия, следуя заветам романтизма, уже столкнувшимся с проблемой временного бытия пластических искусств, но не сумевшего ее решить, имеет явную направленность против художественного опыта прошлого, в отвлеченном виде представленного концепцией классицизма о единстве «места, действия, времени». И если эстетику XVIII века могло удовлетворить деление искусств на имеющие пространственное бытие (архитектура, скульптура, живопись) и временное (литература, музыка), что предельно ясно высказал Шиллер, то XX век поставил все это под сомнение, более того — вознамерился ввести свои принципы, объединяя искусства в процессиональном и бесконечном движении.

В комментарии Михаила Матюшина, друга Малевича, к книге о кубизме в третьем сборнике «Союз молодежи» (1913) говорится о новой эре мысли в связи с теориями Минковского и Хинтона о четвертом измерении. Итальянские футуристы не удовлетворяют, так как «их ошибка — в обязательной экспрессии внешнего движения». К.С. Малевич, рассуждая о новых системах в искусстве в 1919 году, считал, что кубисты «разбили клиноперспективную катакомбу», дав «время развития движения статической медлительности». Футуристы же «начали строить свое изображение сразу со всех сторон», идя «к более сложному и полному выражению сумм движущейся городской энергии». Художник замечал, что «отношение футуризма к предметам, машинам, исключительно к миру городского творчества, было такое же, как у Моне к Руанскому собору — в живописном смысле для футуризма предметы и машины не были как таковые, но были средствами, символами, выражающими скрытый динамизм». Им же хотелось поиска внутренних закономерностей, «гармонии с космосом» (письмо К.С. Малевича к Л. Мохой-Надю). Писатель П.Д. Успенский в книге «Четвертое измерение» (1914), трактуя многомерное пространство в оккультном смысле, также критиковал футуристов за «внешнее» решение такой важной темы. Он вообще считал, что «искусство не принадлежит миру трех измерений», что оно «сближает человека с таинственным миром четырех измерений». И далее: «...в мир высших измерений можно проникнуть, только отказываясь от этого, нашего мира», кто «ищет подобия, не найдет ничего». Он вспоминает Говарда Хинтона, считая, что тот открывает путь к «астральной материи».

М. Каррера. Движение. 1980

Абстрактное искусство геометрического стиля, родившееся в годы полемики с кубизмом и футуризмом, вычленяя статические и изолированные элементы, «сжимает» временное развитие до точки, выходя к высшим, «отвлеченным» реальностям. Малевич на петербургской выставке «0,10» показывал композицию «Движение масс живописи в четвертом измерении». Мондриан, пробиваясь «к духу» и отказываясь от автоматизированной и механизированной реальности, в эссе «Природная и абстрактная реальность» (1919) выдвигал мысль, что «новая пластика» начинается с введения четвертого измерения, тогда как прежние художественные системы принимали во внимание только три измерения и шли к натурализму.