Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Что бы ни думал обо всем этом сам Дэн Сяопин, он тем не менее преданно и беспощадно помогал Мао в воплощении его курса, результатом которого стал массовый голод [579]. Намного более отчетливо выраженной была неприязнь Дэна к «Культурной революции», развернувшейся во второй половине 1960-х и первой половине 1970-х годов. На самом деле это была кампания мобилизации радикально настроенной молодежи против деятелей науки, образования и культуры, а равным образом и против практически всех властных институтов, за исключением неприкосновенного верховного руководства Мао. Мишенью шельмователей стал и сам Дэн, которого заклеймили в качестве «капиталистического попутчика». В 1969 году его сослали в сельскую местность, где он некоторое время работал слесарем-сборщиком — как и за сорок лет до этого на заводе Рено во Франции. В попытке спастись от преследования толпы хунвэйбинов старший сын Дэна выпрыгнул из окна общежития Пекинского университета и на всю жизнь остался инвалидом [580].

Хотя отстранение Дэна от руководящих должностей и его ссылка в провинцию происходили с ведома и одобрения Мао, он не пошел навстречу просьбам исключить его из рядов компартии. Если бы это произошло, возвращение Дэна в политику вряд ли стало бы возможным. В то же время Мао сохранял остатки уважения к Сяопину, который был его верным соратником во фракционной борьбе 1930-х и проявил себя и на поле боя, и в мирной жизни. В феврале 1973 года Дэну с семьей было позволено вернуться в Пекин, а спустя еще месяц его восстановили в вице-премьерской должности, которую он занимал до изгнания [581]. Впрочем, в 1975 году его снова сняли. Встречаясь в 1977 году с американским госсекретарем Сайрусом Вэнсом, Дэн, который к этому моменту вновь вернулся в высшие эшелоны власти, пошутил, что если за границей его и знают, то лишь потому, что он «трижды поднимался и трижды падал» [582]. После кончины Мао в 1976 году пользовавшийся большим уважением огромного большинства высокопоставленных партийных чиновников Дэн моментально восстановил свои позиции в высшем руководящем звене (несмотря на ожесточенное сопротивление возглавлявшей «Культурную революцию» «Банды четырех»).

Дэн никогда не занимал высший партийный пост председателя и не стал, как прежде, ее генеральным секретарем. Тем не менее к концу 1970-х годов он был могущественнее Хуа Гофэна, которого Мао назначил своим преемником на посту председателя партии [583]. Пример Дэна — редкий для коммунистического строя случай, когда личный авторитет лидера был важнее, чем его партийная должность. Однако это была не единоличная власть над партией, а управление, отражающее высокую репутацию политика в среде влиятельных партийных функционеров. Господствующее влияние Дэна усиливалось по мере того, как на ключевые позиции приходило все большее число его сторонников. К февралю 1980 года большинство членов политбюро составляли союзники Сяопина. В 1981 году сам Дэн занимал три должности — вице-премьера, заместителя председателя партии и, что немаловажно, председателя Центрального военного совета. Не будучи формальным руководителем страны, он, несомненно, руководил ею с конца 1970-х и на протяжении всех 1980-х годов. В отличие от Мао, Дэн не занимался созданием культа своей личности. И речи не было о том, чтобы студенты тратили время на заучивание цитат из его произведений [584].

Занимая господствующие, но не диктаторские позиции, Дэн сумел провести в жизнь решения, полностью изменившие характер китайского экономического уклада. В беседе с советским лидером Никитой Хрущевым в 1957 году Мао отзывался о Сяопине как о «в высшей степени умном маленьком человечке» (Дэн был ростом чуть больше полутора метров), которого «ждет великое будущее» [585]. Мао оказался прав, хотя вряд ли представлял себе, что величайшей заслугой Дэна станет разрушение основ маоизма. Дэн не одобрял прямых нападок на Мао, поскольку подобное означало бы «дискредитацию нашей партии и государства» [586]. В конце концов, Мао был китайским Лениным и Сталиным в одном лице. Он привел китайских коммунистов к победе в революции, после чего правил страной большую часть периода ее существования в качестве коммунистического государства. Однако политический курс Дэна Сяопина означал полный разрыв с маоизмом. Он начал с реформы сельского хозяйства, и к началу 1980-х годов на смену коллективизации пришло крестьянское фермерское хозяйство, что стимулировало резкий рост производства сельскохозяйственной продукции. В прибрежных регионах были созданы четыре специальные экономические зоны, постепенно открывшиеся для инвестиций международных компаний. Подход Дэна состоял в «постоянном экспериментировании, предшествующем повсеместному применению определенного решения» [587], но с твердым намерением произвести масштабные изменения в экономике в целом.

Начавшаяся в конце 1970-х экономическая трансформация позволила Китаю испытать один из наиболее впечатляющих периодов роста в истории человечества [588]. Экономика на основе государственной или общественной собственности стала смешанной с существенной долей частного сектора. Командно-административная система хозяйствования постепенно превратилась в рыночную по своей сути экономику, в которой, однако, присутствует тесная связь между частными предприятиями и государственными учреждениями. Несмотря на то что сам Дэн никак не был в это вовлечен, между высокопоставленными чиновниками и частным бизнесом (в том числе и с многочисленными зарубежными подразделениями) сложились особые отношения, благодаря которым многие партийно-государственные деятели приобрели огромные состояния [589]. В числе результатов предпринятых Дэном системных изменений в экономике оказались коррупция и имущественное неравенство. Они являются также ахиллесовой пятой системы, поскольку в отсутствие демократической подотчетности потенциальной опасностью для режима является народный гнев в связи с такими явлениями.

Однако от превращения Китая в мировую фабрику и возрастания его роли как ключевого игрока мировой экономики выиграли не только представители нового класса супербогатых. Годовые темпы экономического роста на уровне 10 % позволили сотням миллионов людей повысить уровень своего благосостояния. Удивительно высокими темпами шла и урбанизация. Если к моменту смерти Мао в 1976 году 80 % населения Китая проживало в сельской местности, то к 2012 году уже почти половину из 1,3 миллиарда жителей страны составляли горожане [590]. Хотя и сегодня бóльшую часть городского населения составляют заводские рабочие, но налицо и резкий рост числа зажиточных представителей среднего класса. Несмотря на крайне неравномерное распределение плодов ускоренного экономического роста, реформы Дэна принесли очень многим значительно больше осязаемых материальных благ по сравнению с нищенской уравниловкой Мао.