Альбер Шамдор - Саладин, благородный герой ислама

Естественно, он был встречен как спаситель. Ему предложили возглавить небольшой тирский гарнизон. Дело было не из легких. За свои услуги он потребовал верховной власти над городом. Поскольку жители, и не без основания, не ждали от иерусалимского короля никакой помощи, они присягнули ему на верность. Рено Сидонский сбежал в Триполи. А Конрад Монферратский, нареченный маркграфом Тирским, не стал терять время на бессмысленные сетования. Он каждому поручил какое-нибудь дело, приказал рыть рвы, проверять состояние укреплений и быть готовыми встретить Саладина.

Султан появился, но каково же было его удивление, когда вместо распахнутых ворот, он увидел людей на крепостных стенах, выкрикивающих ругательства, потрясающих своим оружием и демонстрирующих свою безграничную веру. Узнав о причине таких изменений в настроении франков, и не надеясь взять город силой оружия, он использовал другую тактику. В его дамасской тюрьме томился отец Конрада Монферратского Вильгельм III Монферратский. Этот мужественный христианин стал крестоносцем в возрасте, когда люди уже обычно уходят на покой, и последовал за другими баронами на Хатгинскую битву, где и попал в плен. У него было четыре сына, и все они занимали очень высокое положение: Бонифаций в 1204 году станет королем Фессалоник, Вильгельм, по прозвищу Длинный Меч, был женат на Сибилле и был бы иерусалимским королем, если бы остался в живых, Ренье который умер при дворе в Константинополе, и Конрад. Саладин пообещал Конраду Монферранскому освободить его отца и предоставить фьеф в Сирии, если он сдаст ему Тир. Конрад гордо ответил, что презирает подарки неверных и не отдаст ни одного тирского камня, чтобы спасти жизнь своего отца, добавив при этом, что жизнь одного старика не может оказать никакой помощи общему делу. Султан безуспешно атаковал защитников Тира и в ночь с 1 на 2 января 1188 года он снял осаду, оставив захват крепости на более поздний срок. С его стороны это была большая ошибка, ибо ему следовало подумать о том, что Тир — открытый Западу порт и, что через него флоты, плывшие из западных стран смогут доставлять новые военные силы. Он должен был бы не жалеть усилий, чтобы завладеть этим последним оставшимся у франков сирийским портом, а не захватывать в Палестине другие, куда менее важные в стратегическом отношении крепости. Это была ошибка, за которую ислам дорого заплатил, ибо Тир вскоре стал главным плацдармом для франкской реконкисты. Конрад Монферратский сумел извлечь выгоду из предоставленной ему мусульманами передышки. Он превратил Тир в неприступную скалу.

Вместе со своим братом ал-Малик ал-Афдалем Саладин вернулся в Палестину. Города сдавались ему без боя один за другим. Он захватил Лидду, Рамлу, в восьми лье от Иерусалима и в четырех от Яффы, Джафну, Вифлеем, Хеврон, где чтят память об Аврааме, Халеб, Бейт Джибрин, укрепленный в 1134 году королем Фульком, Натрун и, наконец, он появился под Аскалоном. Этот город, один из пяти королевских городов филистимлян, захватывали поочередно Александр, Птолемеи, Селевкиды. Когда крестоносцы завоевали Палестину, этот древний город, свидетель кровавых битв между евреями и римлянами, находился под властью фатимидских халифов. Годфрид Бульонский разгромил здесь 12 августа 1099 года превосходящую численностью египетскую армию, эмиры которой думали быстро справиться с франками и воображали, что «смогут накрыть их одним плевком». Бодуэн III овладел Аскалоном после пятимесячной осады. Ее подробности изложены в хрониках того времени, чтобы дать возможность живо представить себе все те беды, которые вытерпели христиане. Мы видели, как Саладин потерпел здесь поражение в ноябре 1177 года. Расположенный у подножия холма на берегу моря, этот город, «один из самых красивых и самых приятных на побережье», пишет Муджир ад-Дин в своей «Хронике», обладал толстыми, снабженными башнями стенами, значительным гарнизоном, глубокими рвами и предстенными сооружениями.

Поскольку комендант крепости отказался сдаться, Саладин начал осаду. Овладев передовыми оборонительными сооружениями, он повелел установить десять баллист, засыпать рвы, сделать подкопы под стены. Христиане оказали ожесточенное сопротивление, и Саладин решил даровать им почетные условия капитуляции. Но они отослали его посланцев, отказавшись их выслушать. Атаки и контратаки следовали одна за другой, и все безрезультатно. Мусульманские войска теряли терпение, ибо приближалась зима, и солдаты, как обычно, торопились вернуться в свои дома на время сезона дождей. Саладин снова попытался договориться с аскалонцами: он попросил иерусалимского короля, которого повсюду возил с собой, убедить осажденных прекратить сопротивление. Гй де Лузиньян согласился на эту мало почетную миссию. Он сослался на то, что это преступление — потерять все из-за бесполезного упрямства, что ради блага христиан следует воспользоваться доброй волей победителя и в обмен на ключи от города потребовать освободить иерусалимского короля и видных баронов, которые томятся в рабстве. Пренебрегая речью короля, но понимая, что у них нет никакой надежды, аскалонцы попросили Саладина о встрече и сказали ему: «Бог управляет всем на земле, и Он дал вам победу над несчастными христианами. Ваша сила, ваше могущество и численность ваших войск нам известна. И они не испугают нас, ибо мы готовы к смерти. Не надейтесь взять Аскалон силой. Вы войдете в него только после того, как превратите его в прах и убьете всех его защитников. Мы решили не сдаваться и защищаться даже на пороге своих домов. Но среди нас много женщин и детей, судьба которых нас волнует. Мы опасаемся, что менее человечные, чем вы, солдаты не пощадят их и заставят отречься от христианской веры. Чтобы избежать этого несчастья, мы соглашаемся покориться на следующих условиях: вы предоставите нам сорок дней, чтобы мы могли привести в порядок наши дела. По окончании этого срока вы прикажите отвести нас вместе с нашим имуществом в безопасное место. Вы позаботитесь о сотне семей, которые хотят остаться в городе, и защитите их от всякого оскорбления и насилия. Вы вернете свободу нашему королю и двадцати знатным пленникам по нашему выбору». Саладин, не желая оставлять свою армию зимовать под стенами Аскалона, согласился на эту сделку. Однако он настоял на том, что король и двадцать важных пленников будут освобождены только будущей весной. И 15 сентября 1187 года он вошел в город. Можно ли сожалеть о том, что эта мощная крепость вот так была отдана Саладину? Не будучи такой же неприступной как Тир, она тем не менее могла долго сдерживать основную часть мусульманских войск. Так же можно возмущаться слабостью и предательством Ги де Лузиньяна, советовавшего защитникам сдаться, чтобы доставить удовольствие Саладину и спасти несколько титулованных голов. Мы намеренно говорим «предательство», ведь иначе Саладин, возможно, никогда бы не вошел в Иерусалим. Мы считаем, что Иерусалим мог бы выстоять по следующим причинам: 1. Неудача под Тиром подорвала боевой дух мусульманской армии. 2. Приближался декабрь. Если бы Саладин был вынужден продлить осаду Аскалона, у него уже не осталось бы времени, чтобы дойти до Иерусалима, потому что наступал сезон дождей. Конечно, он мог отложить поход до будущей весны, но к тому времени обстоятельства бы уже изменились. Гй де Лузиньян нарушил свой долг. В деле с Аскалоном он повел себя самым постыдным образом. Его поведение было недостойно его положения. Он, не колеблясь, совершил предательство, привлекая к участию в низкой сделке великого магистра ордена тамплиеров Жерара де Ридфора. «Почему, — восклицает Рене Груссе, — Саладин пощадил надменного великого магистра, тогда как другие тамплиеры, плененные так же, как и он, в битве при Хаттине, были жестоко казнены? Мы вправе спросить себя, не купил ли он свою жизнь ценой предательства, раз вместе с Ги де Лузиньяном посоветовал аскалонцам капитулировать?»