Альбер Шамдор - Саладин, благородный герой ислама

Между тем уже в первые недели 589 года от хиджры (1193 год) здоровье султана ухудшилось, и евнухи закрыли двери его покоев для посетителей, которые спешили в Дамаск, чтобы увидеть его и поприветствовать. Врачи категорически запретили ему покидать свою резиденцию, но Саладин захотел встретить в первые дни февраля 1193 года важный караван, идущий из Мекки, и отправился в холодную долину Барада, которая ведет в Дамаск. Он почувствовал сильное недомогание, когда ехал верхом, и его вновь сразила лихорадка. Он вернулся в Дамаск разбитый, едва держась в седле, и слег в постель с брюшным тифом. В субботу 21 февраля Баха адДин и два сына султана, Ал-Фадил и Малик ал-Афдаль, пришли навестить Саладина и нашли его в критическом состоянии. Когда султан впал в беспамятство, город погрузился в траур. Напуганные купцы закрыли на рынках свои лавки, опасаясь волнений, которые могли возникнуть из-за смерти Саладина. Ал-Малик ал-Афдаль, предчувствуя скорую кончину отца, приказал, пока гарем умирающего султана причитал во весь голос, передать в крепость правителю Дамаска и всем эмирам и курдским атабегам, присутствующим в городе, чтобы они присягнули ему на верность прежде, чем он «будет заседать в диване и возглавит трапезу» (ал-Имад). Вот эта составленная кади клятва: «Отныне я клянусь быть верным Саладину, пока он жив, и я буду поддерживать его правление, жертвуя ради него своей жизнью, своими богатствами, своим мечом и своими людьми. После него я с такой же преданностью буду служить его сыну ал-Афдалу и его наследникам. Клянусь Богом, что я буду повиноваться ему и поддерживать его правление, жертвуя ради него своей жизнью, своими богатствами, своим мечом и своими людьми. Я клянусь, что мои поступки будут соответствовать моей клятве, ибо Бог — свидетель моих слов. Если я нарушу эту клятву, я хочу, чтобы мои жены оставили меня, чтобы мои рабы стали свободны, и тогда я босой совершу паломничество в Мекку».

В среду 4 марта 1193 года в возрасте пятидесяти семи лет, после утренней молитвы, пока Аху Джаффер, имам Келласа, читал ему стихи Корана, Саладин испустил дух. «Мрак спустился на землю, когда звезда султана закатилась и исчезла в ночи 27 сафара. С его уходом потухли небесные светила и растаяли людские надежды. На смену благородству и великодушию пришли вражда и неприязнь…» (ал-Имад). Вот рассказ Мухаммада ибн ал-Кадесси: «В Багдаде о смерти Салах ад-Дина Юсуфа, сына Айюба, узнали в субботу 13 раби I (19 марта). Рассказывали, что вместе с ним в могилу положили саблю, которую он носил во время священной войны, — это посоветовал сделать его сын Ал-Фадил, — произнеся при этом следующие слова: «На эту саблю Саладин обопрется, чтобы войти в рай Аллаха». С помощью проповедника Дамаска Ал-Фадил омыл тело своего отца и завернул его в саван. Говорили, что спустя несколько дней после похорон великого султана кто-то видел во сне Мухаммада, окруженного своими последователями, спускающегося к могиле Саладина. Перед железной оградой, инкрустированной перламутром, перед шуббаком сошедшие с неба посетители опустились на колени. А в ночь смерти Саладина кто-то услышал в крепости голос, который произнес: «Этой ночью Юсуф покинет свою темницу», — эти слова перекликаются с изречением Пророка: «Этот мир — тюрьма для истинно верующего и рай для неверного». Саладин умер! Его душа вознеслась, и солнце исчезло на небосклоне. Меч ислама, который всегда грозил врагам нашей веры, вернулся в свои ножны. У земли нет больше горы, которая помешает ей задрожать, горы Каф, обеспечивающей устойчивость вселенной (Коран, гл. LXXVIII, стих 7). Потеряв своего защитника, Насера, ислам уподобился матери, оплакивающей своего единственного сына… Саладин умер, и нет ни одного человека, которого эта новость не ошеломила бы, которого она не поразила бы в самое сердце».

Истинный герой ислама умер в крайней простоте, оставив после себя сорок семь динаров и одну золотую тирскую монету. Его семья вынуждена была одолжить денег, чтобы покрыть расходы на его погребение, и кади Ал-Фадил подарил им парадные одеяния и саван. И все же два раза за свою жизнь, после смерти фатимидского халифа Ал-Адида и смерти атабега Нур ад-Дина, Саладин имел возможность обрести огромные богатства. Но он разделил между своими приближенными и солдатами сокровища халифа, который царствовал в Египте, и отказался оставить себе даже небольшую часть колоссального состояния Нур ад-Дина, отдав его все целиком в руки его сыновей.

Траур был всеобщим, ибо, как замечает Баха ад-Дин, после потери четырех легитимных халифов дело ислама не получало подобного удара. За упокой души Саладина были произнесены молитвы в мечетях Мекки и Медины — этой чести обычно удостаивались только халифы. И тело этого благочестивого воина до начала молитвы было перенесено в сады Летнего дворца. Спустя несколько лет он нашел наконец последнее пристанище в медресе ал-Азиза, возле Великой мечети, после чего его душа упокоилась с миром в святом городе Дамаске в свете славы, которая от века к веку только возрастала.

Вот что написал ал-Имад в своей книге, озаглавленной Утбой аз-Заманом «Милость мира»: «Когда султан умер в Дамаске, его сын ал-Афдаль долго искал место, где бы его можно было похоронить. Он посоветовался и приказал построить усыпальницу возле Масджид ал-Кадам, «Мечети Стопы», где было захоронено большое число мудрых и благочестивых законоведов. Ему напомнили, что, когда Саладин серьезно заболел в Мосуле в 1185 году, он просил похоронить его в Дамаске в южной части Майдан ал-Хаса, Площади Булыжников, так, чтобы его могила находилась на самом часто посещаемом пути, караванном пути, и чтобы все прохожие и едущие издалека путешественники могли бы помолиться за него, а войска, отправляющиеся на войну, проходили бы мимо его захоронения. Поэтому ал-Афдаль приказал построить могилу Саладина рядом с Масджид ал-Кадам и попросил позаботиться об этом Бедр ад-Дина Мавдуда, правителя Дамаска. Но год начала работ совпал с прибытием ал-Азиза, который осадил Дамаск и разрушил все то, что уже успели построить. Позднее, 15 декабря 1195 года, тело Саладина было перенесено в куббу (погребальную усыпальницу), прилегающую к мечети и построенную на месте дома, который принадлежал одному набожному человеку. Тело в куббу было перенесено мамлюками, евнухами и самыми близкими друзьями покойного, после чего оно было положено в могилу, и ал-Афдаль один вошел в мавзолей, где в течение трех дней и трех ночей молился над могилой своего отца». И сегодня в Дамаске можно посетить этот покрытый куполом мавзолей. Надгробный памятник был уже долгое время заброшен, когда император Гильом II. посетивший Дамаск в конце XIX века, навестил его и был поражен его ветхостью. Он приказал отреставрировать его и подарил серебряный светильник, на котором был искусно выгравирован его вензель и вензель султана Абдул-Хамида. Рядом с гробом Саладина находится гроб его секретаря Баха ад-Дина, его самого верного товарища. На западе от мавзолея посетитель заметит прекрасный турецкий фаянс XVII века, на котором сделана короткая надпись, напоминающая истинно верующим, что «Саладин освободил от неверных Иерусалим, третий святой город ислама после Мекки и Медины».