Петр Люкимсон - Царь Ирод

Но с другой стороны, не стоит забывать, что Александр и Аристобул получили в Риме самое блестящее образование, какое только можно было получить в то время. Нет никакого сомнения, что среди изучаемых ими дисциплин была и риторика — так почему же Александр не мог произнести подобной или очень близкой к подобной речи, не прибегая к посторонней помощи?!

Флавий подчеркивает, что уже в момент речи Ирода симпатии всех присутствующих в зале были на стороне царевичей. Всем было очевидно, что у Ирода «просто поехала крыша», что он так ослеплен злобой, что готов поверить любой клевете. Вдобавок само требование казни на почве совершенно бездоказательных объявлений противоречило римскому праву и, с точки зрения римлян, отдавало варварской жестокостью — в конце концов, Ирод мог просто ограничиться высылкой сыновей из страны.

Но самое главное — на протяжении всей речи Ирода Август, который, повторим, за многие годы приобрел прекрасное знание человеческой натуры, внимательно наблюдал за царевичами и чем дальше, тем больше уверялся в их невиновности. Речь Александра окончательно утвердила его в этом мнении. Впрочем, видимо, она произвела впечатление и на Ирода, и у того (пусть и на время) появились сомнения в навеянных Антипатром подозрениях.

Наконец император поднялся, чтобы провозгласить вердикт, отразивший мнение всех, кто находился в зале, — за исключением разве что Ирода и Антипатра. Август счел обвинения Ирода необоснованными и выразил уверенность, что у Александра и Аристобула никогда не было тех мыслей, в которых обвинял их Ирод. Вместе с тем, продолжил император, видимо, и молодые люди вели себя не совсем верно, если у их отца появился повод к подобным подозрениям.

— Так примиритесь же! — воскликнул Август. — Пусть примирение заставит всех вас забыть случившееся, и постарайтесь любить и проявлять преданность друг другу!

В этот момент император осторожно подал рукой знак царевичам, и те (возможно, тоже по предварительной договоренности с Цезарем) попытались броситься к ногам отца, но Ирод остановил их, обнял и стал осыпать их головы поцелуями.

Сцена была и в самом деле весьма сентиментальной, так что многие ее зрители не выдержали и прослезились.

После этого царским сыновьям был дан знак удалиться.

На обратном пути из дворца Антипатр вновь и вновь твердил единокровным братьям о том, как он рад, что все так хорошо закончилось и в их замечательной семье снова установился мир. Но в душе у него все клокотало: ведь он был буквально на волосок от цели!

Ирод же, оставшись в зале Аквилейского дворца, принес в дар Цезарю 300 талантов, пришедшихся тем более кстати, что Август как раз устраивал для народа большие игры и раздачу хлеба. В благодарность император поручил Ироду управление медными рудниками на Кипре [62] Кипрские медные рудники были одним из основных месторождений меди в Римской империи и приносили поистине колоссальные дивиденды. в обмен на половину доходов с них, а также подтвердил его право самому выбирать себе наследника.

Надо заметить, что в «Иудейской войне» Флавий представил несколько иную версию поездки Ирода в Рим, согласно которой царь отправился туда с одним Александром и обвинил последнего перед Августом в попытке его отравить. Но все остальные детали в двух книгах почти совпадают.

По дороге домой Ирод с сыновьями заехали в гости к свояку — царю Каппадокии Архелаю. Многоопытный Архелай подробно расспросил гостей о происходившем в Риме. Он не скрывал своей гордости за зятя, произнесшего столь блистательную речь. Выразив радость по поводу примирения Ирода с сыновьями, Архелай одновременно заверил высокого гостя, что ни Александр, ни его дочь Глафира никогда не обращались к нему с просьбами предпринять какие-либо действия против Ирода в Риме, и заодно осторожно выразил мнение, что царь иудейский стал жертвой интриг и клеветы.

В заключение встречи, прошедшей, как принято в таких случаях говорить, в теплой, дружественной обстановке, цари по традиции обменялись богатыми дарами, после чего Ирод отплыл домой.

В Иерусалиме Ирод поспешил собрать народ в Храме и произнес речь, в которой сообщил о примирении с сыновьями в Риме и объявил, что назначает своими наследниками всех троих сыновей, но в качестве первого наследника назвал Антипатра, а затем уже Александра и Аристобула. Одновременно Ирод подчеркнул, что не собирается прежде времени отрекаться от престола; что, несмотря на возраст, он еще полон сил и жестоко покарает любого, кто попытается служить не ему, а кому-либо из его сыновей в надежде на его смерть.

«Император предоставил мне полную власть в государстве и выбор преемника. Стремясь теперь, без ущерба для моих интересов, действовать в духе его начертаний, я назначаю царями этих трех сыновей и молю прежде Бога, а затем вас присоединиться к этому решению. Одному старшинство, другим высокое происхождение дают право на престолонаследие, а обширность государства могла бы дать место еще для некоторых. Император помирил их, отец вводит их во власть. Примите же этих моих сыновей, даруйте каждому из них, как повелевает долг и обычай, должное уважение по старшинству; ибо торжество того, который почитается выше своих лет, не может быть так велико, как скорбь другого, возрастом которого пренебрегают. Кто бы из родственников и друзей ни состоял в свите каждого из них, я всех утвержу, но эти должны ручаться мне за сохранение солидарности между ними; ибо я слишком хорошо знаю, что ссоры и дрязги происходят от злонамеренности окружающих; когда же последние действуют честно, тогда они сохраняют любовь. При этом я объявляю мою волю, чтобы не только мои сыновья, но и начальники моего войска пока еще повиновались исключительно мне, потому что не царство, а только честь царства я передаю моим сыновьям: они будут наслаждаться положением царей, но тяжесть государственных дел будет лежать на мне, хотя я и не охотно ношу ее. Пусть каждый подумает о моих годах, моем образе жизни и благочестии. Я еще не так стар, чтобы на меня уже можно было махнуть рукой, не предаюсь я роскоши, которая губит и молодых людей, а Божество я всегда так чтил, что могу надеяться на самую долговечную жизнь. Кто с мыслию о моей смерти будет льстить моим сыновьям, тот в интересах же последних будет наказан мною. Ведь не из зависти к ним, выхоленным мною, я урезываю у них излишние почести, а потому, что я знаю, что лесть делает молодых людей надменными и самоуверенными. Если поэтому каждый из их окружающих будет знать, что за честное служение он получит мою личную благодарность, а за сеяние раздора он не будет вознагражден даже тем, к кому будет отнесена его лесть, тогда, я надеюсь, все будут стремиться к одной цели со мною, которая вместе с тем и есть цель моих сыновей. И для этих последних полезно, чтоб я остался их владыкой и в добром согласии с ними. Вы же, мои добрые дети, помните прежде всего священный союз природы, сохраняющий любовь даже у животных; помните затем императора, зиждителя нашего мира, и, наконец, меня, вашего родителя, который просит вас там, где он может приказывать, — оставайтесь братьями!» — так передает эту речь Ирода Флавий.