Джаред Даймонд - Кризис

Эти страдания немецкого гражданского населения удостоились некоторого внимания со стороны власти и общественности в послевоенной Германии. Однако жалость к себе и проявления виктимизации отнюдь не определяли самовосприятие немцев после Второй мировой войны, в отличие от Первой мировой. Отчасти причина заключалась в том, что немцы понимали: все злодеяния русских, поляков и чехов в отношении мирного населения Германии суть возмездие за те зверства, которые сами немцы творили на территориях обитания перечисленных народов. Но нельзя принимать этот отказ немцев от роли жертвы и их готовность устыдиться после Второй мировой войны как должное – именно потому, что перед глазами у нас пример обратного поведения тех же немцев после Первой мировой войны (и японцев после Второй мировой войны, см. главу 8). Так или иначе, болезненная переоценка прошлого принесла пользу: сегодня Германия поддерживает гораздо более тесные и теплые отношения с бывшими врагами, чем было после Первой мировой войны (а вот у Японии все не настолько хорошо).

Два оставшихся случая, в которых Германия является образцом экстремальности, если можно так выразиться, взаимосвязаны: это роль лидеров и честная самооценка или ее отсутствие (фактор № 7). Поскольку географическое местоположение Германии в центре Европы регулярно подвергало страны всевозможным угрозам, в отличие, допустим, от Великобритании или США, защищенных водными преградами, то вполне очевидно, что влияние хорошего или дурного руководства более значимо именно для Германии, а не для Англии или Америки.

Среди дурных лидеров Гитлер, безусловно, достоин бесспорного первого места в новейшей мировой истории. Можно, конечно, доказывать, что в совокупности условия Версальского договора, крах немецкой валюты в 1923 году, безработица и экономическая депрессия 1929 года все равно подтолкнули бы Германию к агрессии – даже не будь Гитлера. Но вряд ли кто усомнится, что Вторая мировая война, спровоцированная Германией без Гитлера, был бы совсем другой. Злодейский, скажем так, менталитет Гитлера, его харизма, авантюризм во внешней политике и желание истребить всех на свете евреев выделяли его из числа прочих лидеров-«ревизионистов» той эпохи. Несмотря на первые военные успехи, оторванная от реальности оценка ситуации побуждала Гитлера неоднократно отвергать советы своих военачальников и в конечном счете привела к поражению Германии. Среди образчиков такой ошибочной оценки упомяну неспровоцированное объявление войны США в декабре 1941 года, хотя Германия уже воевала с Великобританией и Советским Союзом, и игнорирование мнения генералов, умолявших одобрить отступление немецкой армии, попавшей в ловушку под Сталинградом (1942–1943).

Вторым после Гитлера в списке дурных руководителей Германии недавнего прошлого стоит кайзер Вильгельм II, чье тридцатилетнее правление завершилось падением монархии и поражением Германии в Первой мировой войне. Да, можно спорить о том, случилась бы Великая война без Вильгельма. Однако наверняка эта война велась бы иначе, ибо Вильгельм, как и Гитлер, был нетипичным (в своем роде, конечно) лидером. Он обладал куда меньшими полномочиями, нежели Гитлер впоследствии, но имел право утверждать или отклонять кандидатуру канцлера Германии, опирался на лояльность большинства немцев и являлся главнокомандующим немецкими вооруженными силами. Не злой по характеру, Вильгельм отличался эмоциональной несдержанностью и склонностью к нереалистичным суждениям, редко прислушивался к здравому смыслу и неоднократно проявлял поразительную бестактность, что порождало непредвиденные осложнения. Среди его многочисленных ошибок, приведших к вступлению Германии в Первую мировую войну на неблагоприятных условиях и итоговому поражению, назову отказ возобновить подписанный еще Бисмарком договор между Германией и Россией; вследствие этого реализовался тот самый военный кошмар Германии, вытекавший из ее географического положения: одновременная война на два фронта, против России и Франции.

Контрпример успешного руководства и реалистической оценки ситуации являет собой Вилли Брандт: его инициативы по признанию Восточной Германии и других стран восточного блока, договоры с Польшей и СССР и согласие смириться с утратой немецких земель за линией Одер – Нейсе полностью изменили мировосприятие Западной Германии, предыдущие 20 лет формировавшееся консерваторами. Преемники Брандта на посту канцлера Западной Германии продолжали его политику, но можно предположить, что без него ничего подобного не случилось бы. Оппозиционная партия ХДС продолжала выступать против этой политики на протяжении ряда лет; согласие признать линию Одер – Нейсе требовало выдающегося прагматизма и незаурядной политической смелости, которых недоставало предшественникам Брандта (а его преемникам, увы, не хватало харизмы). Его посещение Варшавского гетто стало и вовсе незабываемым. Среди других канцлеров Германии после Второй мировой войны необходимо также отметить Конрада Аденауэра, Гельмута Шмидта и Гельмута Коля. В целом, будучи американцем, должен сказать, что меня поражает исключительное здравомыслие западногерманских лидеров после мировой войны – ведь в тот период мы в Америке имели несчастье выбирать президентами откровенных неудачников или совершенно проходные фигуры.

Последним контрпримером успешного лидерства в Германии должен быть назван Отто фон Бисмарк, прусский премьер-министр, а затем имперский канцлер Германии, который добился объединения страны в 1871 году. Процесс объединения был непростым и сталкивался со множеством препятствий: достаточно вспомнить противодействие малых германских княжеств, сопротивление соседей (могучей империи Габсбургов и Франции), которое удалось преодолеть только посредством война, сопротивление более далеких России и Британии и решение малоприятного вопроса о том, какую часть исконно немецкого населения реально возможно объединить в составе единой Германии. Бисмарк был ультрареалистом, хорошо осознавал причины провала революции 1848 года, понимал мотивы внутренней и внешней оппозиции объединению и действовал постепенно, шаг за шагом, от малого к более значимому, причем прибегал к силе, лишь когда ему не удавалось добиться своего миром. Он признавал, что способности Пруссии к инициированию крупных событий ограничены геополитическими условиями и что поэтому политика должна строиться на выгадывании благоприятных возможностей, после чего следовало наступать – быстро и решительно. Никакой другой немецкий политик его поколения не мог сравниться с ним в умениях применять политические навыки. Бисмарка часто критиковали за нежелание готовить себе достойного преемника, а также за то, что он не избавил Германию от проблем, кульминацией которых стала Первая мировая война – через 24 года после его отставки. Но мне кажется нечестным критиковать Бисмарка за глупости, допущенные кайзером Вильгельмом II и назначенцами кайзера. Еще Бисмарка критикуют за мнимый милитаризм, но надо понимать, что Германию вряд ли получилось бы объединить в условиях жесткого противодействия без трех случившихся войн – причем две были весьма короткими. (Объединение Италии потребовало четырех войн [76] Имеются в виду Первая война за независимость (1848–1849), война с Австрией (1859–1860) и походы Д. Гарибальди, австро-прусско-итальянская война (1866) и взятие Рима (1870). , но Италию никто не упрекает в милитаризме.) Когда Германия объединилась в 1871 году, оставив миллионы немецкоговорящих людей за пределами своих границ, Бисмарк опять проявил прагматичность, признав, что достиг пределов возможного на данный момент и что другие державы не потерпят дальнейшей немецкой экспансии.